Интервью, Латвия, Люди дела, Образование и наука

Станислав Бука.

Знакомы мы со С. Букой достаточно давно, но встречаемся по большей части по делам, участвуя, как сегодня принято говорить, в совместных проектах. Мало того, он является моим начальником, поскольку я преподаю в магистратуре БМА. Это, однако, никак не мешает теплому общению с интеллигентным и образованным человеком, которого захотелось узнать получше.

Раскрыть внутренний мир Станислава Анатольевича помогли его дочь Инта, тоже работающая в БМА, и жена Валентина, без малого 35 лет идущая вместе с ним по жизни.

История личной жизни

О. П.: Станислав Анатольевич, где вы родились, в какой семье, где учились и работали до создания своего вуза?

С. Б.: Родился я в семье вузовско-научной интеллигенции. Отец — агрохимик-почвовед, член-корреспондент АН Украины, мать — энтомолог.

Знаю, по крайней мере, о трех потоках крови своих предков: латыши — от деда по отцу, русские — по отцовской (по бабушкиной) линии и украинцы — по линии матери. Семья имела отношение к Харькову, до 1939 года бывшему столицей Украины. Там проживала большая латышская диаспора, сильно пострадавшая в годы сталинских репрессий. Дед — садовод, закончивший в 1914 году в Латвии Булдурскую школу садоводства и почвоведения, всегда был вне политики и ему удалось пережить 37-й год.

В Харькове я окончил школу и Харьковский университет, один из старейших в этой части мира, берущий начало с 1805 года от Харьковского Императорского университета, основанного Василием Каразиным и носящий сегодня его имя. В нем учились и работали три лауреата Нобелевской премии — биолог Иван Мечников, экономист Саймон Кузнец, физик Лев Ландау. Мы и сегодня дружим как БМА с Харьковским национальным университетом, а я с его ректором, социологом Вилем Бакировым.

Я отношусь к тем, кто поменял свою профессию. По образованию физик, еще студентом я работал в Институте низких температур, где трудилось около 6 тыс. сотрудников. Будучи студентом пятого курса, я писал сразу две дипломных работы: одну — на кафедре физики о теплопроводности кристаллов и другую — на кафедре экономики (разрешение на защиту двух работ дал Минвуз Украины).

В 1973 году я поступил в аспирантуру Латвийского государственного университета (ЛГУ) и вернулся на историческую родину вместе с молодой женой. В Риге меня призвали в армию, один год пришлось отслужить в Калининграде.  

Ректор БРИ С. Бука с женой Валентиной на одной из международных выставок.

Одну из историй того времени, после которой «Вокзал на двоих» может отдыхать, рассказывает Валентина Бука:

— Мы только поженились, переехали в Ригу, как Станислава призвали в армию. Начались ежедневные письма и частые поездки в Калининград. Однажды приехав к мужу накануне Нового года, я узнаю, что он выбыл из части «в самоволку», по словам его коллег, к родным, в Ригу, или Харьков, никто не знал. Новый год на носу. Зима, морозы. Делать нечего, оставляю все новогодние припасы в части, договариваюсь с таксистом, и едем в Ригу. Снежные заносы на дороге позволяют ехать не больше 30 км в час. Водитель нагоняет автобус, движущийся в Ригу, и предлагает мне пересесть в него. Мол, надежнее будет. При этом он готов вернуть деньги за обратную дорогу. Но уговор дороже денег, и я уговариваю его продолжить наш маршрут.

Уже ночью, заметьте новогодней, дома, слышу, что в двери поворачивается ключ. Оказалось, что Станислав тоже приехал в Ригу. Причем тем самым автобусом, ехать на котором я категорически отказалась.

Но самым трогательным моментом в этом воспоминании стала пачка писем и открыток от жены, вытащенные Станиславом Анатольевичем из своего сейфа. Еще несколько курьезных эпизодов из жизни молодой семьи остались за кадром. Но такие минуты дорогого стоят…

С. Б.: После окончания аспирантуры преподавал в ЛГУ политэкономию капитализма, успев подготовить студентов к общественным изменениям. Позднее, встретив в Москве успешного бизнесмена, одного из бывших студентов, услышал слова благодарности: «Все, что вы нам преподавали, сбылось».

Выездное заседание комиссии по экономике Верховного совета ЛР, 1992 год, Елгавский район. Депутат Бука среди множества известных в Латвии лиц.

После ЛГУ перешел на работу в Минвуз Латвийской ССР. Началась перестройка, и я, как человек по сути активный, принимал участие в демократических процессах, происходящих в обществе, партии. Уже тогда понимал, что перестроечный процесс не будет простым. Участвовал в создании Центра демократических инициатив, принимая участие в философских дискуссиях молодых специалистов, в обсуждении насущных проблем. В начале 90-х избирался депутатом Рижской думы и Верховного Совета.

Тогда же и возникла идея создания Рижского гуманитарного института (РГИ), прообраза РБИ (Русского Балтийского Института).

О первых шагах в бизнесе рассказывает Валентина Бука, преподаватель английского и немецкого языков:

— Наш первый бизнес был семейным. В 1992 году была создана фирма SITA, предлагавшая обучение иностранным языкам по уникальной технологии. Станиславу всегда нравилось находить что-то новое, нетрадиционное. Через выставочную компанию компьютерных технологий «CeBIT» мы узнали об ускоренном методе обучения иностранным языкам в Бундесвере (Академия вооруженных сил ФРГ). Станислав вышел через поляков на связь со специалистами из Германии, владельцами лицензии. Как лингвист, поначалу я отнеслась к этой методике с большим скепсисом. Но, как и в жизни, доверилась чутью мужа. Бизнес оказался успешным. Только дивидендами тогда мы получили 45 тыс. долларов. На мне лежала вся методическая работа. Фирма существует и сейчас, но уже без Станислава, который оставался ее президентом до 1998 года. После чего целиком переключился на институт.

История академии

С. Бука и В. Никифоров у макета будущего административного и учебного здания БРИ на ул. Ломоносова, 4, сданного в эксплуатацию в сентябре 2005 года.

О. П.: В создании вуза участвовали философ В. Никифоров и экономист С. Бука. Как сегодня распределяются роли между вами?

С. Б.: Не могу сказать, что это было два человека. Сама концепция вуза возникла еще 1989 году. Поначалу при создании РГИ присутствовало около 20 человек. Среди учредителей были РАУ, партнер из Германии, Фонд балтийского и русского образования. Позднее возникли физические лица. Поддержали нас Петерис Лакис (председатель правления Народного фронта, известный в Латвии философ, депутат Сейма) и тогдашний премьер Ивар Годманис, написав на ходатайстве: «Хорошая идея!». Мы не были жадными, не считали образование только бизнесом и инвестировали немалые средства, покупая недвижимость, строя новые здания. Учили с самого начала на двух языках.

Что касается сегодняшнего распределения ролей, то все должно решаться консенсусом. Между нами есть договоренность о курировании отдельных направлений, выработана стратегия. Мне приходится больше заниматься БМА, В. Никифорову — Высшей школой психологии (ВШП). Иногда конкурируем по некоторым вопросам.

В БМА и ВШП работает сегодня около тысячи человек: в Риге, семи филиалах и других структурах. Есть представительства в других странах. Это большая хозяйственная бизнес-структура, и нам с В. Никифоровым приходится все больше заниматься административно-хозяйственными делами — строительством, ремонтом, закупками, инвестициями.

О. П.: Зачем пару лет назад БРИ сменил вывеску на БМА, почему академия, а не университет?

С. Б.: На самом деле название на протяжении 15 лет менялось пять раз. БМА — это не просто формальная смена вывески. Учебное заведение в последние годы развивалось так быстро, что переросло прежний статус института. Бывший Балтийский русский институт уже давно территориально не ограничивается Латвией, Балтией и тем более Россией. Среди общего числа студентов (более 8 тыс. человек) в вузе учатся более 500 иностранных студентов из 20 стран, среди которых США, Израиль, Кипр, Испания, Грузия, Украина, Россия, Китай, Узбекистан и другие.

Еще одно условие, при котором высшее учебное заведение может считаться академией, — это педагогический состав, в который должно входить не меньше 30% докторов наук. В БМА сегодня больше 35% штатных преподавателей — доктора наук.

Стандарту академии соответствует также и техническое оснащение вуза: в распоряжении студентов три научно-исследовательские лаборатории. Один и тот же предмет порой преподают 4-5 преподавателей, в том числе иностранных. Такие занятия с зарубежными преподавателями осуществляются самыми современными техническими средствами — путем телемоста, где в режиме реального времени студент может и вопрос задать, и ответить преподавателю.

Одним словом, академия — это новый, более высокий уровень вуза. И достичь его удалось благодаря совместным усилиям коллектива. На статусе академии вуз тоже не думает останавливаться — в ближайшие пять лет планируем завоевать звание университета.

О. П.: БМА входит в десятку ведущих вузов Латвии, каковы критерии отбора?

С. Б.: Согласно последнему рейтингу газеты Latvijas avize, БМА занимает 9 место среди 34 вузов Латвии, а среди частных вузов — второе место после RSEEBA, причем отличия минимальные. Мы идем сразу за ведущими государственными вузами, и это радует. Но, как мне кажется, малые вузы должны оцениваться по другим критериям. При всех сложностях оценки, рейтинг показал картину высшего образования в стране. Показал, кто ты, что делать и с кем конкурировать.

Сегодня БМА является неотъемлемой частью системы высшего образования Латвии. Мы лидируем по количеству иностранных студентов, у нас учатся около 30% всех обучающихся в вузах иностранцев. Нас знают в 20 странах мира, откуда приезжают наши студенты: на Кипре, во Франции, Польше, России, Грузии, Узбекистане, Китае и других странах.

Мы лидируем по использованию технических средств обучения. По многим позициям являемся лидерами среди частных вузов. В материальную базу и сеть филиалов мы вложили многие миллионы латов, больше чем любой другой частный вуз.

У нас учится около 8 тыс. студентов, 40% из них — на дневном отделении, остальные — на вечернем и заочном, есть и дистанционное обучение. Возраст 30% наших студентов более 30 лет. А всего мы выпустили 10 тыс. выпускников. Многие годы мы лидируем и по мультилингвальному образованию в Латвии, в тоже время латышский поток составляет около 50% (в Смилтене — 100%, В Екабпилсе — 95%, Елгаве — 75%).

История образования и науки

В. Никифоров и С. Бука у подаренной БРИ картины с ее автором художником Артуром Никитиным.

О. П.: В БМА работает около 100 докторов, но нет своего докторского и профессорского совета. Почему? Как эти вопросы решаются в соседних Эстонии и Литве?

С. Б.: Согласно новой редакции закона о высшем образовании количество докторов в университете должно быть не менее 60%, в академии — 50%, в высшей школе — 30%. Сегодня у нас количество штатных докторов составляет более 100 человек и превышает 30%, что означает более высокий статус преподавателей, уровень научной базы, возможности международного обмена. Это показатель качественного роста всего вуза.

Около 40 человек из БМА учатся в докторантуре и готовятся к защите в советах не только латвийских вузов, но и вузов России, Беларуси, Польши. Мы софинансируем в размере 30-50% подготовку докторантов, которая повсеместно платная. Оплачиваем им дорогу на научные конференции, сдачу кандидатских минимумов, которая тоже платная. Около 15 человек уже защитили докторские диссертации. Это очень важно. Еще семь-десять лет назад в науку и преподавание молодежь идти не хотела. В смутные времена 90-х и в начале нового века мы опасались, что вскоре преподавать вообще будет некому.

Открыть докторантуры можем и мы, но промоционный и профессорский советы пока еще нет, а это более важно. Сейчас из всех частных вузов докторский совет есть только в TSI и еще один объединенный межвузовский совет, в который вошли Банковская высшая школа, RSEBAA и Вентспилсская высшая школа. В БМА работают 100 докторов наук, но создать свой совет нам не дают. В таких областях знаний, как дизайн или PR, в Латвии вообще нет докторских советов, работы по этой тематике докторантам БМА приходится защищать только за рубежом.

Еще сложнее частному вузу создать собственный профессорский совет, присваивающий это ученое звание. Для этого нужно иметь собственных так называемых полных профессоров, а не ассоциированных. Но чтобы их иметь, нужно пройти через существующие профессорские советы. А они часто есть только в ведущих государственных вузах Латвии. Их три с половиной: ЛУ, РТУ, Сельхозуниверститет с Даугавпилсским университетом. Избираться профессором чужаку даже из госвуза очень сложно. Например, Видземская высшая школа подает 10 обоснованных кандидатур, профессорское звание присваивается троим... Несомненно, ЛУ был и остается главным вузом страны, но по некоторым направлениям мы являемся его конкурентом. В то же время наши доктора для получения профессорского звания вынуждены обращаться в Советы ЛУ, потому что часто они единственные в Латвии.

В БМА работают два десятка ассоциированных профессоров и профессоров, и они могли бы создать свой профессорский совет по некоторым направлениям, в том числе по управлению. Но нельзя — нужны только полные профессора, находящиеся в штате. Такой порядок существует только в Латвии, но в течение 1-2 лет мы эти проблемы решим.

Открытие собственных советов — европейская тенденция, и Латвия тоже находится на этом пути. БМА совместно с одним вузом из Польши работает над созданием межвузовской докторантуры. Такого опыта в Латвии еще нет, и в других странах это большая редкость.

Эстония революций в вузовской системе не делала, у них и в частных вузах сохранились и докторские, и профессорские советы, к примеру, в крупнейшем частном университете Audentes есть докторантура, а ведь в университете учится всего 2 тыс. человек. В результате в Эстонии количество поступающих в докторантуру и защитившихся в несколько раз выше, чем в Латвии, при том что население в два раза меньше.

В Литве в целом студентов в частных вузах гораздо меньше, чем в одной БМА. В Эстонии же 2000 студентов в частном вузе — уже много. В то время как в Латвии в первой пятерке частных вузов обучается 22 тыс. человек (БМА — 8 тыс., Turiba — 6 тыс., RSEEBA и TSI — по 4 тыс. в каждом), а еще есть несколько вузов, где учатся по 1-1,2 тыс. студентов.

О. П.: Вы одним из первых стали говорить об экспорте образования в стране, в чем суть проблемы?

С. Б.: Действительно, об экспорте высшего образования я заговорил 5-7 лет назад. И только в этом году премьер Годманис сказал: «Экспорт образования — это хорошо!». Нас поддерживают также министры образования и науки Байба Ривжа и Татьяна Коке. Меня радует, что мы были зачинателями этой инициативы.

Мы сталкиваемся с кризисом рождаемости, с миграцией рабочей силы из Латвии. Мы просто теряем рабочих. Количество студентов, поступающих в вузы, сокращается. Таким образом, для нас для всех экспорт высшего образования — это реальный компенсационный механизм, как восполнить дефицит студентов и кадров. И это касается всех вузов Латвии.

Один из парадоксов заключается в том, что мы в Латвии боимся экспорта образования. Это четко прослеживается в новой редакции закона о высшем образовании: статья 6 о языках резко ограничивает возможности экспорта образования. В Латвии существуют страхи, связанные с экспортом образования и приездом сюда большого количества студентов-иностранцев. Думаю, эти опасения несправедливы и противоречат основным тенденциям Болонского процесса и основным тенденциям развития европейского рынка труда. Страхи же по поводу того, что студенты с Востока и стран СНГ приедут сюда учиться, а потом здесь останутся, не имеют под собой основания.

О. П.: В свое время БРИ использовал франчайзинг при работе в других странах. Чем завершился эксперимент?

С. Б.: Формы экспорта образования разные. Одна из них — франчайзинг. В ЕС и ВТО существует разные подходы к его применению. Согласно статье настоящего закона о высшем образовании Латвии, наши вузы смогут использовать франчайзинг только на базе высших учебных заведений других стран. А какой из серьезных вузов захочет реализовывать по франчайзингу латвийскую программу? В то же время подход ВТО подразумевает, что эта услуга на свободном рынке ничем не должна ограничиваться.

Многие страны не готовы к этому и защищаются в рамках национального законодательства. К таким странам относится и Литва, которая очень жестко защищается от любых попыток вхождения на свой рынок высшего образования зарубежных вузов. Казус заключается в том, что Литва первой вписала в свое законодательство статью о франчайзинге, и БРИ был первым и единственным, кто получил в Литве разрешение на право пользоваться этой услугой. Количество литовских студентов у нас тогда составляло около 700 человек, в основном из Вильнюса, Клайпеды и Висагинаса. Однако затем в Литве началась акция по выдавливанию БРИ с рынка на уровне премьера, органов безопасности. Похожая ситуация была и с польскими вузами (в Литве поляки нацменьшинство номер один).

Вроде бы Литва выбрала современный путь. Однако можно быть первыми в законодательстве, но фактически это может означать запрет.

Заявление предыдущего ректора ЛУ о вхождении через пять лет в список лучших вузов Европы через развитие наших учебных программ нереально. А вот предложение о приобретении программ обучения за рубежом — вполне возможно, но далеко не всегда это предлагают ведущие вузы. Несколько лет назад университет Шиллера (США) делал такие предложения и нам, но тогда это было дорого, и цена не соответствовала качеству, а сегодня мы не намного хуже. В то же время Кембридж, Оксфорд или Сорбонна таких предложений не выдвигают. Наши же программы могут быть интересны тем вузам и студентам, кто хочет иметь европейский диплом, но учиться на русском или английском языках.

О. П.: Расскажите о научной и международной деятельности академии.

С. Б.: У нас есть хорошие партнеры и на Востоке, и на Западе. Можно похвастаться связями с такими старинными вузами, как МГУ, МГИМО, Санкт-Петербургским, Харьковским и Варшавским университетами. Успешно развиваются отношения с Тартуским университетом, западноевропейскими институтами в рамках программы ERASMUS.

Есть хорошие возможности для студентов и академической мобильности для поездок на учебу в Польшу, Испанию, Грецию, Кипр, Германию, Турцию, Литву и т. д. Сегодня и сам студент со второго курса может сказать: хочу поехать в такой-то университет, но он сам должен быть к этому готов, прежде всего, в знании языков, а мы поможем это осуществить.

Есть также стипендии для наших студентов от мэра Москвы. Hansabanka поощряет тех студентов, кто занимается наукой.

Больше года назад я стал инициатором укрепления связей между вторым городом Украины Харьковом и вторым городом Латвии Даугавпилсом. 23 августа в День города в Харькове будет подписано соглашение о сотрудничестве городов, это расширит возможности обмена.

О. П.: Расскажите о самых успешных студентах и выпускниках БМА.

С. Б.: Мы пока не можем похвастаться Нобелевскими лауреатами, но среди наших выпускников есть президенты и вице-президенты коммерческих банков, депутаты в парламентах разных стран. Когда-то я дал себе зарок — не заниматься политикой, но придумал оговорку — только идеологией. Отсюда и то, что сегодня мы можем сформировать фракцию в Сейме из наших выпускников, и они реализуют идеи академии.

Четыре года назад наша студентка стала Мисс университетов мира, а ее сестра — Мисс Латвии. Чемпион мира тяжеловес Виктор Щербатых, участник Пекинской олимпиады, тоже выпускник нашего вуза, и мы держим кулаки за его олимпийское золото. В Сейме Латвии 4-5 депутатов окончили БМА или преподают в академии.

Мы гордимся теми, кто учился у нас. Любим умных, талантливых и усидчивых студентов. Даем скидки инвалидам и сиротам. Есть и семейные скидки, иногда у нас учатся одновременно по 4-5 человек из одной семьи.

О. П.: В академии трудится ваша дочь и помощница…

С. Б.: Мне нравится моя работа, но боюсь оказать плохую услугу дочери, занимающей очень важную должность ответственного секретаря приемной комиссии. Инта проводит в БМА буквально дни и ночи. Наша приемная комиссия, и это заслуга Инты, работает с каждым абитуриентом индивидуально. С ним говорят, подробно объясняют наши условия. Иногда человек в корне меняет направление, которое выбрал до прихода к нам. А это очень важно для индивидуальной траектории построения его карьеры. Ведь поменять профессию гораздо труднее, чем авто, квартиру или обивку мебели. Это требует не только материальных, но и временных затрат. От выбора будущей профессии зависит и жизненный выбор.

Инта также отвечает за проведение выставок, в которых представлена наша академия, и курирует студенческое самоуправление.

Дома же начинается вторая смена, когда мы вместе обсуждаем проблемы и дела. Но жизнь не должна состоять только из работы. И это проблема для молодой девушки.

Инта Бука, руководитель приемной комиссии БМА.

Инта Бука рассказывает о своей работе и об отце:

— Академия для меня значит достаточно много. Сюда я когда-то поступала учиться. Здесь получила хорошее образование. Познакомилась с умными, интересными, замечательными людьми.

Сейчас БМА — это работа, которую я люблю. Верю в наших абитуриентов, в то, что они станут хорошими профессионалами и применят знания, полученные у нас в жизни. Удовольствие, радость видеть ребят, у которых горят глаза, которые хотят узнать новое, научиться чему-то у нас.

Это преподаватели, у которых училась, уважаю их за нелегкий труд. Мои родители — тоже преподаватели, и я знаю, что это такое. Это коллектив, который помогает, понимает…

Это огромная часть моей жизни, без которой я сегодня не очень представляю свое существование.

Хочу видеть, как развивается и растет академия, как она станет университетом. И надеюсь, что время, проведенное на работе, не пройдет даром.

Отец для меня всегда был идеалом, к которому надо стремиться. Тем человеком по образу жизни и мышления, к советам которого следует прислушиваться. А если опустить эмоции и подходить к вопросу в деловом плане, у него всегда можно научиться чему-то новому, неординарному.

Наверно, я благодарна ему за то, что он привел меня когда-то в академию, все показал, всему научил и продолжает учить до сих пор.

Конечно, между нами бывают споры и разногласия, но мы всегда стараемся найти выходы. Даже если иногда решения приходится на время отложить.

Отец стимулирует мой рост. Глядя на него, хочется расти самой, понимая при этом, что для достижения его уровня понадобится достаточно много времени.

И еще немного личного

О. П.: Вы живете в Юрмале, какую Юрмалу любите больше всего? Какой отдых кажется вам самым оптимальным?

С. Б.: Живя в Юрмале круглый год, все ее прелести мы наблюдаем из окна или с лоджии. Оттуда слушаем шум сосен и прибоя. Вообще-то я рыба, а потому люблю Юрмалу в любое время года. Жена же предпочитает весну, лето и раннюю осень, по этому поводу у нас случаются некоторые разногласия.

Два-три раза в год, когда я начинаю чувствовать, что общение со мной отражается на людях, мы с женой уезжаем куда-нибудь к югу, к воде. Желательно без экскурсий, в чем мы с Валентиной расходимся во взглядах на отдых. Лежу, загораю, читаю. Уже через три-пять дней достаю бумагу, карандаш и начинаю думать над новыми проектами. Последний раз мы отдыхали совсем недавно на Крите. Вообще-то лето для нас пора не отпускная, а горячая: прием, ремонты, стройки.

О. П.: Считаете себя счастливым человеком?

С. Б.: Счастье — когда занимаешься тем, что нравится. Когда есть кто-то рядом, с кем можно посоветоваться, получить поддержку или ее оказать. Когда в жизни не происходит трагедий, безвозвратных потерь.

К сожалению, с учетом третьего критерия, не могу назвать себя счастливым человеком. Но я рад, что за 20 лет мы (все вместе) создали то, о чем можно сказать: «Это удалось!» И что есть к чему стремиться в будущем.

О. П.: Ваше напутственное слово абитуриентам-2008.

С. Б.: Недавно Служба занятости США сформулировала отличия между теми, кто получил высшее образование и теми, кто остался без диплома. Оказалось, человек с высшим образованием за свою жизнь зарабатывает на один миллион больше, чем без оного. Кто-то скажет: «Мы не в Чикаго…». Но даже если разделить этот миллион на два или три, получается вполне приличная сумма.

Приходя учиться в БМА и ВШП — вы создаете свое будущее. Удачи вам в этом деле.

И дай вам Бог заработать свой первый миллион!