Латвия, Образование и наука, Право, Форум, Экономическая история

В ней приняли участие ученые из Литвы, Латвии, Финляндии, России, Польши и Бельгии. Также в Вильнюсе был основан Международный экспертный Совет «Страны Балтии и Россия».

На состоявшемся 2 июня 1988 года Пленуме творческих союзов Латвии впервые было заявлено, что в Латвии летом 1940 года не было никакой революционной ситуации. На деле сталинский СССР, следуя положению Секретного дополнительного протокола к Договору о ненападении между СССР и Германией от 23 августа 1939 года, в соответствии с которым страны Прибалтики были включены в сферу влияния СССР, якобы оккупировал Латвийское государство, насильственно прервав его независимое развитие.

Глашатаем этой широко распространенной в среде радикально настроенной части западной латышской эмиграции версии событий 1940 года стал преподаватель Латвийской Академии художеств Маврик Вульфсон. В своем выступлении на пленуме он, в частности, сказал: «Нужно научиться смотреть правде в глаза, какой бы она иногда ни была трудной и даже непереносимой. Следуя этому призыву, ..., мне хочется высказать несколько мыслей относительно того искаженного толкования, которое мы все еще даем событиям 1940 года в Латвии, ставшим исторической поворотной точкой в судьбах латышского народа. За последние месяцы я получил сотни писем со всей республики, авторы которых — учителя, работники культуры, агрономы, историки, земледельцы, люди старшего поколения, пережившие лето 1940 года. Они категорически отвергают нашу версию о революционной ситуации. Они оказывают очень большое влияние на молодое поколение. И высказывают убеждение, что установление советской власти было предрешено первым пунктом секретного протокола, приложенного к договору о ненападении между СССР и гитлеровской Германией от 23 августа 1939 года. Он определил судьбу Латвии». (1)

К истории происхождения тезиса об оккупации Латвии

Виктор Гущин.

После 1945 года на Западе неоднократно поднимался вопрос о якобы незаконном присоединении к СССР в 1940 году независимых прибалтийских государств. Так, 28 сентября 1960 года Консультативная ассамблея Совета Европы заслушала подробный доклад представителя Дании о судьбе прибалтийских стран. Тогда была принята резолюция № 189 «О ситуации в прибалтийских государствах в годовщину их принудительной инкорпорации Советским Союзом». Речь шла о незаконной инкорпорации территорий независимых государств без предоставления возможности народам выразить свое волеизъявление. Резолюция содержала констатацию того, что большая часть правительств стран свободного мира продолжает признавать de jure существование независимых прибалтийских государств. В то время в состав Совета Европы входили 15 государств: Австрия, Бельгия, Великобритания, Германия, Греция, Дания, Ирландия, Исландия, Италия, Люксембург, Нидерланды, Норвегия, Турция, Франция, Швеция.

13 января 1983 года Европейский парламент при участии депутатов 10 государств принял резолюцию, в которой осудил оккупацию Советским Союзом прежде независимых и нейтральных прибалтийских государств, начавшуюся в 1940 году в результате заключения пакта Молотова-Риббентропа и продолжавшуюся на момент принятия документа.

28 января 1987 года Парламентская ассамблея Совета Европы приняла еще одну резолюцию о положении прибалтов, в которой напомнила о том, что инкорпорация этих стран в состав СССР остается вопиющим нарушением прав наций на самоопределение. (2)

Чем обусловлены эти резолюции? Отвечая на этот вопрос, нужно помнить, что из трех диктаторов прибалтийских стран лишь диктатор Литвы А.Сметона не признал перемен и бежал из страны. Это обстоятельство позволило литовской общине в США уже летом 1940 года заявить об «оккупации» Литвы Красной Армией. В Соединенных Штатах 1940 год был годом президентских выборов. Рузвельт сомневался в повторном избрании на президентский пост и потому хотел заручиться поддержкой проживающих в Америке многочисленных литовцев. Во исполнение требования этих литовцев Рузвельт дал указание государственному секретарю США Самнеру Уоллесу подписать соответствующую декларацию, что тот и сделал 23 июля, подписав декларацию о непризнании инкорпорации (инкорпорации, а не оккупации! — В.Г.) в состав СССР не одной лишь Литвы, а сразу всех трех государств Балтии. (3)

После окончания Второй Мировой войны многие европейские страны охотно поддержали американскую трактовку событий 1940 года в Латвии, Литве и Эстонии. И в этом нет ничего удивительного, ведь Европа в это время не только развивалась по разработанному в США экономическому сценарию (план Маршалла), но и активно участвовала в идеологическом противостоянии стран Запада и СССР, продолжение которого, после краткого периода сотрудничества в годы войны, четко обозначила речь У.Черчилля в марте 1946 года в Фултоне.

Существование в США сильного антисоветского и русофобского литовского лобби, политически намного более влиятельного, нежели латышское или эстонское лобби, и сегодня существенно влияет на тональность американской и европейской политики на балтийском направлении.

В октябре 2005 года в Латвии с визитом находился республиканец Джон Шимкус, член палаты представителей Конгресса США от штата Иллинойс, родители которого прибыли в Америку из Литвы. Весной 2005 года Д. Шимкус был одним из главных инициаторов принятия Конгрессом США резолюции по осуждению «оккупации» стран Балтии в 1940 году. (4)

Другой американский литовец — руководитель литовской общины в США Вит Мачун — стал одним из главных организаторов кампании по подаче исков в американские суды с требованием к России возместить нанесенный Литве «за долгие годы советской оккупации» моральный и материальный ущерб. (5)

Таким образом, выборы 1940 года в США и наличие в этой стране сильной литовской общины стали важными причинами появления тезиса об «оккупации» стран Балтии.

А политика антисоветизма и русофобии, которая определяла отношение Запада к СССР в течение всего времени его существования, как к государству с иным общественным строем и иной государственной идеологией, обеспечила этому тезису долгую жизнь. Тем более, что политика самого сталинского и послесталинского СССР, начавшего массовые репрессии сразу после того, как прибалтийские государства обрели статус союзных республик в августе 1940 года, и продолжавшего их вплоть до начала 1960-х годов, создавала серьезные предпосылки не только для сохранения, но и для усиления на Западе политики русофобии и антисоветизма.

В тех же США государство продолжало финансировать деятельность дипломатической миссии довоенной Латвии в Вашингтоне. Руководитель миссии Анатолс Динбергс не только отказывался признать выбор, сделанный народом Латвии в 1940 году, но и выступал с активных антисоветских и русофобских позиций.

Тезис об оккупации Латвии активно пропагандировало и латышское эмигрантское радио в США и Англии, деятельность которого оплачивали американские и английские спецслужбы и работники которого официально считались сотрудниками этих спецслужб. (6)

В Германии с антисоветских и русофобских позиций выступал бывший перконкрустовец и нацистский коллаборационист Адольф Шилде, известный также как весьма плодовитый историк. Вплоть до 1990 года А.Шилде являлся в Германии «представителем интересов Латвии».

В период немецко-фашистской оккупации А.Шилде активно участвовал в работе организации Tautas Palidzība русских латвийцев в советизации Латвии». (7)

Как это ни удивительно, но в 1988 году, в период проведения в СССР политики перестройки и гласности, именно антисоветская и русофобская трактовка А.Шилде событий 1940 года в Латвии была принята Народным Фронтом Латвии без какой бы то ни было критики. «Рупором» этой трактовки и стал М.Вульфсон, выступление которого на объединенном пленуме союзов творческих работников Латвии в июне 1988 года, — это выступление еще и сейчас оценивается многими как прорыв к замалчиваемой коммунистами исторической правде, — по сути, запустило маховик радикального национализма в Латвии.

Подводя итог, можно сказать, что политическая (а не правовая) оценка в Европе и США событий 1940 года в Латвии как оккупации, — это результат глобального идеологического противостояния СССР и капиталистического мира и стремления последнего к уничтожению СССР. Именно это противостояние привело со временем к тому, что на Западе в сознании очень многих людей тезис об оккупации стран Балтии в 1940 году стал непререкаемой идеологической догмой, которая не требовала никаких исторических и юридических доказательств. С распадом СССР эта идеологическая догма не только не утратила своей политической актуальности, но, наоборот, стала основой для поддержки Западом той политики русофобии, которой в отношениях с Россией после 1991 года стала придерживаться политическая элита стран Балтии.

Декларация об оккупации Латвии

16 мая 1996 года в латвийском парламенте случился скандал. При обсуждении представленного фракцией «Латвияй» законопроекта «Об оккупации Латвии» депутат от Социалистической партии Александр Голубов с трибуны парламента заявил, что Латвия встретила войска СССР как освободителей, а не как оккупантов. Это заявление вызвало «бурю возмущения и свист в зале пленарного заседания Саэйма». (8)

Из 77 присутствовавших на заседании депутатов за передачу документа комиссиям проголосовали 69 депутатов, против — 7 (А.Барташевич, М.Бекасов, О.Денисов, А.Голубов — не принадлежащие к фракциям, Я.Юрканс, Л.Сташ — Партия народного согласия и В.Калнберз — Партия единства), а депутат М.Луянс (не принадлежащий к фракциям) воздержался.

Текст законопроекта содержал два основных вывода: 1) в событиях 1940 года в Латвии виновны исключительно внешние силы и 2) действия СССР в отношении Латвии привели сначала к оккупации, а затем и к ликвидации независимого Латвийского государства. Оба этих вывода носили, если можно так выразиться, стратегический характер, поскольку: а) содержали косвенное оправдание национальной политики авторитарного и этнократического режима К. Улманиса, б) должны были оправдать проводимую после 1991 года политику разделения общества на граждан и лиц без латвийского гражданства, а также выдворения лиц без гражданства из страны. Как предельно откровенно в 2005 году заявила Вайра Паэгле, председатель комиссии по иностранным делам Сейма ЛР, «если мы отказываемся от концепции оккупации, то ставим под угрозу нашу политику в отношении гражданства, в отношении неграждан и их прав (запрет на участие в муниципальных выборах) и других ключевых вопросов. Понятно, что на такой шаг мы пойти не можем». (9)

Текст законопроекта гласил:

«Саэйм Латвии обращается к своему народу и всем государствам мира.

Латвийское государство основано 18 ноября 1918 года и состоит из Видземе, Курземе, Латгале и Земгале со столицей Ригой. Секретный и преступный пакт (договор) Молотова-Риббентропа от 23 августа 1939 года между двумя тоталитарными государствами — коммунистическим Советским Союзом и национал-социалистской Германией — обрек Латвию на уничтожение, лишив ее независимости. 17 июня 1940 года, в соответствии с упомянутым пактом, нарушив нормы международного права и взаимные договоры, Советский Союз оккупировал Латвию, сменив государственное управление и общественное устройство, репрессировав правительство государства, и 5 августа, вопреки Сатверсме, без всенародного голосования присоединил ее к СССР, начав массовое перемещение и уничтожение невиновных лиц.

Летом 1941 года Латвию, в свою очередь, оккупировала национал-социалистская Германия, начавшая новый террор.

По завершении второй мировой войны Латвия повторно оказалась под оккупацией СССР. Отчасти это было легитимировано в феврале 1945 года на Крымской (Ялтинской) конференции соглашением между руководителями Великобритании, США и СССР, определившим границы и зоны влияния в послевоенной Европе.

Эта последняя длительная оккупация, во время которой целенаправленно проводился геноцид, и Латвия в результате депортация потеряла значительную часть населения, юридически прекращена осенью 1991 года благодаря решительным и благородным действиям демократических сил России, стремлению латвийского народа к независимости и поддержке государств мира.

6-й Саэйм восстановленной независимой Латвии заверяет народ Латвии, а также другие народы и государства мира, что всегда будет придерживаться святой идеи демократии, свободы и права людей, не оглядываясь в прошлое с ненавистью и мстительностью, однако всегда будет неуклонно напоминать и просить понять трагическую судьбу латышей, последствия длительной и безжалостной оккупации и связанные с этим неизбежные различия в решении вопросов гражданства, языка и других вопросов национального самосохранения в Латвии.

Сознавая все это, Саэйм Латвии заявляет, что в период с 17 июня 1940 года по 21 августа 1991 года Латвия являлась оккупированным государством, и призывает Германию и Россию, а также Великобританию и США признать факт и результаты разрушительных оккупаций и вместе с другими демократическими государствами мира включиться в ликвидацию последствий оккупации». (10)

22 августа 1996 года депутаты Сейма приняли Декларацию «Об оккупации Латвии» в окончательной редакции. Одобренный депутатами текст был следующим:

«Высший представительный орган народа Латвии Саэйм этой декларацией обращается к странам мира и международным организациям, чтобы напомнить о трагической судьбе нашего народа и государства в ХХ веке.

Латвийская Республика была провозглашена 18 ноября 1918 года и 22 сентября 1921 года она стала членом Лиги Наций. Развитию Латвии как независимого государства положил конец заключенный 23 августа 1939 года двумя тоталитарными державами — национал-социалистской Германией и коммунистическим СССР — договор о ненападении (пакт Молотова-Риббентропа), целью которого был раздел Европы на сферы влияния. Нарушив основные принципы международного права, а также заключенные между Латвией и СССР договоры, 17 июня 1940 года вооруженные силы СССР оккупировали Латвию, и она была незаконно включена (аннексирована) в состав СССР. В итоге в Латвии были введены политический режим и правовая система СССР.

Летом 1941 года, с началом военных действий второй мировой войны на территории Латвии, ее оккупировала национал-социалистская Германия, которая установила свой режим, осуществляла депортации и другие репрессии против жителей, а также использовала территорию Латвии для уничтожения населения других оккупированных стран.

На заключительном этапе второй мировой войны СССР восстановил свой оккупационный режим в Латвии.

В 1944 году к территории России была незаконно присоединена часть Абренского уезда (около 2000 кв. км.).

В течение всего времени оккупации СССР целенаправленно проводил геноцид против народа Латвии, нарушая, таким образом, принятую 9 декабря 1948 года Конвенцию о недопустимости геноцида и наказании за него. Оккупационный режим уничтожал невиновных людей, неоднократно проводил массовые депортации жителей и другие репрессии, жестоко расправлялся с теми, кто вооруженным или иным способом выступал за восстановление независимости Латвии, противоправно и безвозмездно отчуждал собственность жителей Латвии и подавлял проявление свободной мысли. Руководство СССР целенаправленно наводняло Латвию сотнями тысяч мигрантов и с их помощью пыталось уничтожить идентичность народа Латвии. В результате этой политики доля латышей как основной нации сократилась с 77 до 52 процентов.

Спустя десять лет после окончания второй мировой войны в Латвии продолжалось вооруженное сопротивление оккупации СССР. В движении сопротивления участвовали свыше 30 000 национальных партизан и их сторонников. После его подавления, несмотря на репрессии советского режима, сопротивление продолжалось в иных формах…

Саэйм Латвийской Республики заверяет, что Латвия, которая не держит зла и требует мести из-за прошлого, всегда будет настойчиво напоминать и призывать к пониманию трагической судьбы своего народа, так как длившаяся полвека оккупация вызвала тяжелые, трудно преодолимые собственными силами последствия…

Поэтому Саэйм Латвийской Республики от имени народа призывает страны мира и международные организации:

- признать факт оккупации Латвии;

- помочь Латвии ликвидировать последствия оккупации, оказывая ей политическую и экономическую помощь;

- поддержать усилия тех лиц, которые желают вернуться из Латвии на свою этническую родину и из иностранных государств — на свою родину в Латвию.

Как видим, окончательный вариант текста Декларации был «усилен» ссылкой на незаконность присоединения к России части Абренского уезда (около 2000 квадратных километров), т.е. содержал недвусмысленные территориальные претензии к Российской Федерации. Кроме того, дабы подчеркнуть, что народ Латвии не желал мириться с ненавистной советской оккупацией, в тексте Декларации было добавлено, что и «спустя десять лет после окончания второй мировой войны в Латвии продолжалось вооруженное сопротивление оккупации СССР. В движении сопротивления участвовали свыше 30 000 национальных партизан и их сторонников». Но, естественно, в тексте ничего не говорилось о том, что значительная часть этих «национальных партизан» — это были ушедшие в леса солдаты Латышского добровольческого легиона СС, надеявшиеся на то, что США и Великобритания начнут новую войну против СССР.

Международное право и события 1940 года

В свете принятой латвийским парламентом в августе 1996 года политической Декларации «Об оккупации Латвии», а также тех политических оценок, которые после 1945 года были приняты в Европе и США, правомерно ответить на вопрос, является ли факт оккупации Латвии летом 1940 года признанным на уровне международного права.

В конце 1991-го и начале 1992-го года возник конфликт между будущим первым президентом Эстонии, а тогда министром иностранных дел Ленартом Мери, получившим пост министра еще в апреле 1991 года, т.е. при советской власти, и его заместителем — известным правоведом-международником, профессором Рейном Мюллерсоном. Причина конфликта заключалась в том, что Р.Мюллерсон, анализируя документы, связанные с присоединением Эстонии к СССР, пришел к выводу, что оккупации не было. Все соглашения с Советским Союзом были подписаны президентом Константином Пятсом — легитимным тогда главой государства — без каких-либо оговорок, комментариев или последующих заявлений. (11)

Точно так же и президент К.Ульманис санкционировал своей подписью происходившие в 1940 году в Латвии перемены.

Тем не менее, после 1991 года правящие элиты Литвы, Латвии и Эстонии решили (в числе других государств) на уровне ООН добиться официального заявления по вопросу признания факта оккупации Советским Союзом в 1940 году государств Балтии. Однако спустя три года было признано, что на уровне ООН невозможно не только решить эту проблему, но даже обсудить ее. (12)

Свое объяснение этой ситуации в октябре 2001 года предложил экс-премьер и экс-глава МИД ЛР, депутат 7-го Сейма Валдис Биркавс. На дискуссии, посвященной десятилетию работы в Латвии Миссии ООН, В.Биркавс признался: «Мы поняли, что лучше не требовать в ООН признания факта оккупации. Дело в том, что среди членов ООН половина стран — сами бывшие оккупанты, а половина — бывшие оккупированные государства. И если будет голосование по вопросу Латвии, то, скорее всего, голоса разделятся поровну. Нейтральный же результат будет истолкован как отрицательный. Вот видите, скажут нам, ООН отказалась признать факт оккупации Латвии. Поэтому сегодня с таким вопросом нам выходить не стоит». (13)

Таким образом, на уровне ООН факт оккупации Латвии Советским Союзом летом 1940 года не признан и, более того, не может быть признан. Несмотря на все призывы правящей элиты Латвии к странам мира и международным организациям признать факт этой самой оккупации. Почему же международное сообщество не готово признать факт оккупации Латвии? Отвечая на этот вопрос, оставим в стороне подсчеты, сколько сегодня среди членов ООН государств, которые в прошлом сами выступали в роли оккупантов, и сколько — в роли оккупируемых, и попытаемся дать ответ с позиций международного права, а также анализа того, как разворачивались события в Латвии летом 1940 года, т.е. с позиций внутриполитической истории страны.

Определение оккупации

В Конвенции о законах и обычаях сухопутной войны, подписанной в Гааге 18 октября 1907 года (см. Отдел III. О военной власти на территории неприятельского государства. Статья 42) дается следующее определение оккупации: «Территория признается занятою, если она действительно находится во власти неприятельской армии. Занятие распространяется лишь на те области, где эта власть установлена и в состоянии проявлять свою деятельность».  (14)

Виды оккупации

Международное право выделяет три вида оккупации:

1)                                          имперскую, при которой оккупируемая территория   присоединяется к территории государства-оккупанта, лишаясь при этом полностью своего суверенитета. При имперской оккупации на оккупируемую территорию, или, говоря иначе, на территорию колонии, переносится законодательство страны-оккупанта (метрополии), но население колонии не получает при этом прав граждан метрополии;

2)                                          военную, при которой оккупируемая территория не присоединяется к территории государства-оккупанта, но на оккупируемой территории прекращается действие местного законодательства и местных органов власти и им на смену приходит военный оккупационный режим, при котором население оккупированной территории не пользуется правами граждан государства-оккупанта;

3)                                          гарантийную, которая наступает в результате ввода войск одного государства на территорию другого государства в целях обеспечения этим (т.е. другим) государством условий заключенного ранее между двумя этими государствами договора. При гарантийной оккупации оккупируемое государство не утрачивает своего государственного суверенитета, происходит лишь его ограничение. Оккупируемая территория не включается в состав территории государства-оккупанта и, соответственно, законодательство страны-оккупанта не распространяется на оккупируемую территорию, однако действие местного законодательства временно (до выполнения оккупированным государством условий межгосударственного договора) ограничивается или вообще приостанавливается. 

Ситуация в Латвии летом 1940 года не подпадает ни под один из названных видов оккупации, включая и гарантийную оккупацию (15), так как, и это очень важно иметь ввиду, части Красной Армии на территории Латвии находились уже с октября 1939 года (в соответствии с договором между СССР и Латвией от 5 октября 1939 года*) и так как размещение дополнительного контингента происходило с согласия Кабинета министров Латвии во главе с К.Ульманисом.

* На основании договора между СССР и Латвией от 5 октября 1939 года на территорию Латвии предполагалось ввести 25-тысячный контингент Красной Армии, в том числе: управление 2-го стрелкового корпуса, 67-ю стрелковую дивизию, 6-ю танковую бригаду, 10-й танковый полк, управление 18-й авиабригады, 31-й и 15-й истребительные авиационные полки, 39-й авиаполк СБ и другие части. Начало ввода — 3 ноября 1939 года. На 1 января 1940 года контингент Красной Армии в Латвии насчитывал 19 339 человек, в том числе 2210 офицеров. (Гриф секретности снят: Потери Вооруженных Сил СССР в войнах, боевых действиях и военных конфликтах: Статистическое исследование/ В.М.Андроников, П.Д.Буриков, В.В.Гуркин и др. Под общ. Ред. Г.Ф.Кривошеева. — М.: Воениздат, 1993. — Стр.126.)

Поведение личного состава частей Красной Армии, дислоцированных в Латвии, регулировалось соответствующим приказом Народного комиссара обороны Союза ССР маршала Советского Союза К.Е.Ворошилова. Аналогичный приказ для 65-го Особого стрелкового корпуса, введенного на территорию Эстонии, гласил:

«... 1. Командиру 65-го Особого стрелкового корпуса комдиву тов. Тюрину и комиссару бригадному комиссару тов. Жмакину принять все необходимые меры для того, чтобы весь личный состав наших частей, находящихся в Эстонии, от рядового красноармейца до высшего начсостава точно и добросовестно выполнял каждый пункт пакта о взаимопомощи и ни в коем случае не вмешивался бы во внутренние дела Эстонской республики.

2. Разъяснить всему личному составу наших частей дружескую политику Советского правительства по отношению к Эстонии. Договор о взаимопомощи с Эстонией призван обеспечить прочный мир в Прибалтике, безопасность Эстонии и Советского Союза. Весь личный состав наших частей должен точно знать, что по пакту о взаимопомощи наши части расквартированы и будут жить на территории суверенного государства, в политические дела и социальный строй которого не имеют права вмешиваться...

Настроения и разговоры о «советизации» Эстонии в корне противоречат политике нашей партии и правительства и являются безусловно провокаторскими. Советский Союз будет честно и пунктуально выполнять пакт о взаимопомощи и ожидает того же со стороны Эстонии. Настроения и разговоры о «советизации», если бы они имели место среди военнослужащих, нужно в корне ликвидировать и впредь пресекать самым беспощадным образом, ибо они на руку только врагам Советского Союза и Эстонии.

3. Категорически запрещаю какие-либо встречи наших частей, отдельных групп военнослужащих или отдельных лиц, будь то начальник или красноармеец, ..., с рабочими и другими эстонскими организациями или устройство совместных собраний, концертов, приемов и т.д. Не допускать какого бы то ни было вмешательства наших людей в межпартийные или другие какие-либо общественные дела Эстонии...

4. Ни с кем из граждан Эстонии не вести никаких бесед о жизни и порядках в Советском Союзе, о нашей Красной Армии. Никаких информаций и бесед о Красной Армии в эстонскую печать не давать...

8. Командиры и комиссары должны проникнуться сознанием, что части Красной Армии находятся в чужой стране, с которой мы состоим в определенных договорных отношениях... Для местного населения начальствующий и рядовой состав наших частей должен быть образцом организованности, культурности и дисциплинированности...

Народный комиссар обороны СССР, маршал Советского Союза К.Ворошилов». (Приказ Народного Комиссара обороны Союза ССР № 0162, 25 октября 1939 г., г. Москва.

Содержание: О поведении личного состава воинских частей Красной Армии, расположенных в Эстонии. — Военно-исторический журнал. — 1988 г., № 12. — Стр. 12 — 13.)

После 17 июня 1940 года Латвия сохраняет статус субъекта международного права. В Латвии продолжают действовать такие институты государственной власти, как институт президента (до 21 июля эту должность продолжал занимать К.Ульманис) и Кабинет министров. До 5 августа 1940 года на территории Латвии продолжает действовать и законодательство Латвийского государства.

Сторонники тезиса об «оккупации» Латвии, обосновывая свою позицию, заявляют, что Кабинет министров А.Кирхенштейна формировался под указку А.Вышинского и потому не может считаться законным. Однако К.Ульманис, как высшее должностное лицо государство, фактом своего признания этого состава Кабинета легитимизировал его власть. Оспорить это невозможно.

Вместе с тем признавая, что диктат А.Вышинского в вопросе формирования Кабинета А.Кирхенштейна имел место, следует в то же время признать, что в истории Латвии подобный диктат со стороны других государств — не первый и, очевидно, далеко не последний случай. В 1919 году под диктовку стран Антанты был «написан» состав Кабинета К.Ульманиса, а в 1998 году в результате беспрецедентного давления стран Европы и США Сейм Латвии утвердил поправки к закону о гражданстве, делающие этот закон значительно более либеральным. Однако ни в 1919 году законность сформированного Кабинета министров, ни в 1998 году легитимность принятых поправок к закону о гражданстве под сомнение никто не ставил.

Кстати, в январе 2007 года огласке был преданы еще несколько случаев, когда иностранные государства диктовали Латвии, как ей решать свои внутриполитические вопросы. Заместитель председателя Сейма Карина Петерсоне тогда публично заявила, что посол США в Латвии Кэтрин Тодд Бейли «довольно резко» лоббировала одного из кандидатов на пост омбудсмена. В присутствии многих людей К.Т.Бейли резко возражала против выдвижения Рингольдса Балодиса на пост омбудсмена и выражала поддержку другому кандидату — Расме Шилде-Карклине. Журналисты «Neatkarīga» Ритумс Розенбергс и Улдис Дрейблатс пошли еще дальше и напомнили читателям, что после давления посольства США от должностей были освобождены несколько работников спецслужб и даже канцелярии президента Латвии. Посольство США неоднократно категорически выступало против кандидатов на пост министра обороны и министра иностранных дел. Под давлением посольства США было спасено правительство Эйнарса Репше, после того как в сентябре 2003 года против стиля работы Репше выступили многие политики тогдашней коалиции. А после ухода «Нового времени» из правительства в апреле 2006 года посольство США оказало серьезное давление на руководящих политиков, чтобы «Новое время» снова взяли в правительство. Все эти факты многие депутаты Сейма рассматривали как грубое вмешательство во внутренние дела Латвии. (16)

«Это всецело политическая революция...»

Образованное после 17 июня 1940 года правительство А.Кирхенштейна восстанавливает действие Сатверсме, приостановленное К.Ульманисом после государственного переворота 15 мая 1934 года, и объявляет о проведении выборов в Сейм, также распущенный К.Улманисом в 1934 году.

Иностранные дипломаты в Латвии оценивали восстановление действие Сатверсме и организацию выборов в Сейм как позитивные для Латвийского государства перемены, как свидетельство того, что Латвия переживает переходный период от авторитарного режима к демократии. При этом очень важно подчеркнуть, что стимулом к проведению преобразований в стране, по мнению дипломатов, служило не присутствие в Латвии частей Красной Армии (которые, напомню еще раз, находились в республике с октября 1939 года), а революционное движение народных масс.

Вот что сообщал, например, в Министерство иностранных дел Великобритании 5 июля 1940 года британский посланник в Латвии К.Орд:

«Новое правительство является по существу временным и его задачи (многие из которых уже выполнены) состоят: в восстановлении и видоизменении конституции, приостановленной после переворота К.Ульманиса в 1934 году; в отмене шести сословных палат — тех, что были учреждены бывшим диктатором, чтобы создать видимость широкого народного представительства; в чистке государственного организма от элементов, ассоциируемых с прежним режимом; в амнистии политических заключенных; в обеспечении свободы печати, слова и организаций; в организации выборов, в которых латвийский народ свободно бы избрал своих представителей...

Это всецело политическая революция — и ничто иное — осуществлена со сравнительно небольшими издержками и жертвами, исключительно ограниченными первыми ее днями...». (17)

Выборы 14 и 15 июля

При анализе событий лета 1940 года определяющее значение имеет оценка состоявшихся 14 и 15 июля выборов в Народный Сейм. Верховный Совет ЛР, отрицая в 1990 году законность этих выборов и, соответственно, законность принятых Народным Сеймом 21 июля 1940 года Декларации о восстановлении в Латвии Советской власти и Декларации о вхождении Латвии в состав СССР, основывался на следующих соображениях:

- выборы проходили в условиях «оккупации и политического давления со стороны Москвы», поэтому они не могут быть признаны законными;

- из 17 списков кандидатов к выборам были допущены только 5 списков кандидатов, представляющих Блок трудового народа Латвии, что свидетельствует о том, что выборы не были демократическими;

- результаты выборов были фальсифицированы.

Рассмотрим эти соображения внимательней.

Как уже говорилось выше, части Красной Армии находились на территории Латвии не с 17 июня 1940 года, а с октября 1939 года, однако ни в 1939-м, ни в первой половине 1940 года правительство Латвии не заявляло о том, что присутствие войск другого государства не позволяет ему самостоятельно принимать решения. Как после 5 октября 1939 года, так и после 17 июня 1940 года Красная Армия не вмешивалась в политическую жизнь страны, а если говорить конкретно о выборах 14 и 15 июля, то красноармейцы в них не участвовали.

Более того, если следовать логике Верховного Совета 1990 года, то выборы в Верховный Совет в 1990 году являются незаконными, в отличие от выборов в Народный Сейм в июле 1940 года. Объяснение этому выводу простое: в выборах в Народный Сейм солдаты и командиры Красной Армии не участвовали (18), в то время как в выборах в Верховный Совет участвовали все жители Латвии, включая и солдат и командиров Советской Армии, являвшейся по логике Верховного Совета армией страны-оккупанта, что позволяет признать результаты этих выборов недействительными.

Отказ в регистрации 12 из 17 избирательных списков (в 9 списках был выдвинут всего один кандидат и в 3 списках — несколько кандидатов), должен, безусловно, если речь не идет о нарушениях процедурного характера, рассматриваться как акт, нарушающий принципы демократии. Но здесь необходимо сделать одно существенное замечание: любая новая власть стремится защитить себя от элементов, ассоциируемых с прежним режимом. Так поступает абсолютно любая власть, которая еще не уверена в своей силе или, отметим это особо, не является демократической. Именно этим объясняется и решение Верховного Совета ЛР, запретившего после августа 1991 года (без решения суда!) деятельность Компартии Латвии и ряда других организаций, и VI Сейма, не допустившего до выборов бывшего офицера КГБ СССР Ю.Боярса и других «бывших».

Что же касается вывода о фальсифицировании результатов выборов, то каких бы то ни было доказательств в подтверждение этой версии Верховный Совет не привел. И это не случайно, так как летом 1940 года настроения населения носили четко выраженный антиульманисовский и просоветский характер.

К.Орд, признавая наличие у населения Латвии летом 1940 года просоветских настроений, писал в МИД Великобритании, что «в нынешних обстоятельствах существует весьма реальная возможность, что в новом законодательном органе... будет создано значительное большинство, которое проголосует за немедленное вступление Латвии в Советский Союз на правах одной из его республик...». (19)

Другой английский дипломат, Мак-Киллоп, в телеграмме, направленной в МИД своей страны 19 июля 1940 года, указывал:

«Массовые демонстрации, насчитывающие многие тысячи участников, прошли вчера вечером, чтобы отпраздновать успех трудящихся Латвии... Избирательный блок трудового народа требует создания Советов в Латвии как в 14-й советской республике или союза с СССР...». (20)

Причины недовольства

Не подлежит сомнению, что летом 1940 года в Латвии была революционная ситуация, так как никакое давление со стороны Москвы не могло заставить тысячи людей в разных городах участвовать в демонстрациях под лозунгами «Да здравствует Советская власть!» и «Мы требуем присоединить нашу республику к Советскому Союзу!»

Среди причин, которые способствовали формированию в стране революционной ситуации, были:

1.                  недовольство демократически настроенной части населения тем обстоятельством, что К.Ульманис 15 мая 1934 года совершил антиконституционный государственный переворот и, уничтожив слабые еще ростки демократии, установил авторитарный режим власти;

2.                  недовольство беднейших слоев населения сохранением в Латвии общества социального неравенства, при котором богатые становились еще богаче, а бедные, как и прежде, едва сводили концы с концами;

3.                  недовольство национальных меньшинств резким ограничением их прав на культурно-национальную автономию в условиях реализации после 15 мая 1934 года политики строительства мононационального латышского государства;

4.                  резкое ухудшение экономической ситуации в стране после начала Второй Мировой войны, т.е. после 1 сентября 1939 года, так как внешнеэкономические связи Латвии после 1920 года в основном были нацелены на страны Запада. Если в конце 1939 года по официальным данным было зарегистрировано 4 тысячи безработных, то в марте 40-го года, по данным «Латвияс дарба централе», их уже насчитывалось свыше 44 тысяч; (21)

5.                  наличие у демократической, или центристской, по своим политическим взглядам части населения иллюзий относительно возможности восстановления демократической республики с началом деятельности правительства А.Кирхенштейна и иллюзий у левой по своей политической ориентации части населения относительно создания в Латвии общества социального равенства и всеобщего благоденствия по примеру СССР, где такое общество уже якобы было создано;

6.                  недовольство широких слоев населения прогерманской политикой руководства Латвии и страх большей части населения перед возможностью восстановления в Латвии многовекового немецкого господства в результате новой немецкой оккупации;

7.                  отсутствие такого страха перед СССР, поскольку значительная часть населения сохраняла память о Советской Латвии 1919 года и симпатизировала Советскому Союзу и русскому народу, с которым латышей связывали многовековые исторические и культурные традиции совместного проживания, а также память о том, что именно Россия поддерживала Первую и Вторую Атмоды латышей.

Как отмечает российский историк Юрий Емельянов, подписание 18 июня 1935 года морского соглашения между Великобританией и Германией означало, что Прибалтика перешла в сферу влияния последней. Экономические позиции Германии в Латвии в середине 1930-х годов быстро усиливались за счет других стран, прежде всего Великобритании. Если в 1935 году импорт из Германии в Латвию составлял 37,2 миллиона латов, то в 1937 году — 92,4 миллиона латов. В государственном аппарате страны работало более 1000 немцев. Широкое распространение получило утверждение, что «генеральный секретарь латвийского МИДа Мунтерс является германским агентом, а президент Латвии Ульманис всецело зависит от Берлина». (22)

«Ульманис за одни лишь проценты, полученные от лицензии на импортируемые в Латвию товары, купил в Германии имение и большой дом в Берлине», — указывает академик А.Л.Дризулис. (23)

В 1930-е годы в германской прессе неоднократно появлялись публикации, в которых утверждалось, что Латвия является «старой немецкой землей», «бывшей немецкой колонией», что она входит в «прежние германские государственные границы». 25 марта 1935 года во время беседы с министром иностранных дел Великобритании Саймоном Адольф Гитлер заявил о своем намерении «в ходе борьбы против большевизма... продвинуться в Литву, Латвию и Эстонию» и установить свою власть над проживающими там «варварскими народами». Гитлеру вторил А.Розенберг: «Война между Германией и Советским Союзом неизбежна. Немцы пойдут через прибалтийские государства. Стена новых государств слишком узка, чтобы они могли удержаться при столкновении двух великих держав. Поэтому латыши должны договориться с немцами и стать друзьями и союзниками Германии».

Особенно активной пропаганда подобных взглядов стала после аншлюса Австрии в марте 1938 года и Мюнхенской конференции в сентябре 1938 года, на которой в пользу Германии был решен так называемый «Судетский вопрос».

Журнал «Дойче арбайт»: «Задачей немцев в Прибалтике является размещение немецких колонистов — немецких крестьян, как это было во время Екатерины II, когда появилась первая немецкая колония в Видземе, так называемая «германская колония». К сожалению, тогда жидкое верхнее сословие (дворяне) без твердого основания (немецкие крестьяне) не сумело онемечить латышей». Теперь, говорилось в журнальной статье, эта задача вновь стоит перед немцами в Прибалтике.

Газета «Дойче альгемайне цайтунг»: «Нет такой силы, которая могла бы вычеркнуть германизм из истории этой земли или оспорить его будущее».

Газета «Магдебургер цайтунг», 28 марта 1938 года: «Германские народные группы живут у устья Даугавы уже 700 лет, и они поселились там еще тогда, когда там нельзя было найти ни одного латыша».

Журнал «Ост-Европа», январь 1939 года: «Единственным естественным актом ее (т.е. Латвии — В.Г.) будущего может быть только присоединение к Германии». (24)

Прогерманская ориентация политического руководства Латвии (Мунтерс назвал Мюнхенские соглашения «историческим событием» и предложил «поздравить их творцов» (25)) шла вразрез с настроениями народа и армии, «обеспокоенной германской опасностью и стремящейся в связи с этим к более дружественным отношениям с СССР».

В мае 1937 года министр обороны Латвии генерал Я. Балодис заявил: «Несмотря на то, что в Советском Союзе существует другой строй, в случае войны необходимо идти вместе с Советским Союзом». 28 октября 1938 года в беседе с советским полпредом Зотовым генерал Я. Балодис вновь заявил:

«У коренных латышей не было и не будет пропольской и немецкой ориентации, особенно в армии... Латышский народ никогда с ними не пойдет, и мы это прекрасно знаем... Наш народ имеет сердечные чувства только к вам — русским, и мы должны с этим считаться». (26)

В своей оценке настроений народа Латвии генерал Я. Балодис был не одинок. Советник германской миссии в Латвии в беседе с американским посланником утверждал: «80% латышей симпатизирует СССР, а не Германии». Французский посланник в Латвии писал: «Я знаю, что латыши пойдут с Советским Союзом, а если на них нападут, то они уйдут в СССР, так говорят все слои, кроме богатых». (27)

7 мая 1939 года, т.е. более чем за год до событий лета 1940 года, военный атташе СССР в Латвии полковник Васильев сообщал в Москву: «Общее мнение трудящихся — это скорей бы пришла Красная Армия. Интеллигенция рассуждает так: «Лучше Советская власть, чем немцы»… Трудящиеся массы стоят за прямое присоединение Латвии к Советскому Союзу. Во всяком случае, Латвия стоит накануне больших событий». (28)

Такого же мнения придерживался и заведующий отделом Скандинавских и Прибалтийских стран МИД Германии Грундгер, который в начале 1939 года сообщал своему руководству: «Настроение латышского народа было таким, что в случае если на помощь Латвии против Германии пришла бы Красная Армия, то она была бы встречена населением с распростертыми объятиями».

О просоветских настроениях среди населения Латвии сообщала и латвийская полиция. 20 марта 1939 года начальник охранки Лиепайского района указывал в своем отчете на «резкие антигерманские настроения... Крестьяне готовы бороться с немцами хоть с косами в руках...»

4 апреля 1939 года начальник тукумсской уездной полиции докладывал в Министерство внутренних дел Латвии: «Настроение в настоящее время среди латышского населения, в том числе среди рабочих, таково, что в случае необходимости... все, как один человек, поднимутся на борьбу против Германии».

Латвийская полиция признавала в отчете за лето 1939 года: «Рабочие настроены крайне враждебно к гитлеровской Германии и своим единственным спасителем считают СССР». (29)

Настроения масс в 1939 — 1940 гг. красноречиво характеризует такой факт: утром 1 мая 1940 года совершенно неожиданно для многих на улицах Риги появились автобусы, задние стенки которых были обклеены плакатами «Да здравствует Советская Латвия! Долой Ульманиса!» Организаторами этой акции были члены рижской организации Союза трудовой молодежи Латвии. (30)  

Таким образом, не может вызывать сомнение тот факт, что у событий лета 1940 года были глубокие внутренние причины, в первую очередь — отсутствие у правящей элиты страны массовой поддержки среди населения, а также страх людей перед угрозой новой немецкой оккупации и симпатии значительной части населения к СССР.

Конечный рубеж революционных перемен в Латвии — первая неделя августа 1940 года. Затем общество сталкивается с первыми арестами, инициированными новой властью, и грабительской национализацией, в результате чего эйфория летних надежд быстро улетучивается, и очень многие люди, голосовавшие 14 и 15 июля за Блок трудового народа Латвии, начинают чувствовать себя обманутыми.

Лето 1940 года в Елгаве

Ранним утром 17 июня в небе Елгавы появился самолет с красными звездами на крыльях. Он покружил над городом и, не заметив ничего подозрительного, улетел. А через некоторое время со стороны улицы Лиетувас и Добельского шоссе послышался шум танковых моторов. В город вступали танковые колонны Красной Армии. Одна из колонн двигалась через Воздушный мост по улице Лиетувас, затем поворачивала к железнодорожному вокзалу (очевидцы вспоминают, что у вокзала один танк врезался в дерево), затем по улице Академияс шла к центру города, после чего танкисты выводили свои машины на Рижское шоссе, направляясь в сторону сельскохозяйственной выставки СССР, которая в эти дни работала в Елгаве. Вторая колонна танков практически весь день двигалась со стороны Добеле на Ригу. (31)

На улицах Елгавы, несмотря на ранний час, стояли люди. Многие из них радостно приветствовали красноармейцев.

Вот как вспоминает о событиях этого дня елгавчанка Анна Клекере:

“17 июня 1940 года около 10 часов утра среди жителей Елгавы с быстротой молнии распространилась весть о появлении танков Красной Армии. Тотчас же у Литовского шоссе и Елгавского воздушного моста, а также на улице Академияс собрались радостно возбужденные елгавчане. У многих в руках были цветы. Мелькали красные платки, которые в честь такого случая повязали девушки. Когда появились первые танки, их буквально засыпали цветами. Раздались восторженные возгласы: “Да здравствует Красная Армия!”, “Да здравствует СССР!”, “Долой фашизм!” Люди обнимались от радости. У многих на глазах были слезы. Под вечер, к концу рабочего дня, все улицы, по которым ехали танки, были запружены народом. Один танк остановился у рыночной площади. Сразу же вокруг него собрались люди. Они приветствовали танкистов. Из толпы на руках подняли юношу. Обращаясь к красноармейцам, он закончил свою краткую речь словами: “Призываю всех бороться за свободу и демократию! Долой фашизм!” (32)

Вот еще несколько свидетельств елгавчан — очевидцев событий лета 1940 года:

Ефрем Романов: “Когда танки Красной Армии пришли в Елгаву, половина города вышла их встречать”. (33)

Анна Сална: «Танки Советской Армии мы встретили с радостью. Громче всех ликовали безработные и низкооплачиваемые работники…» (34)

Аустра Луцевич: “В 1940 году общество было очень политизированным. Все понимали, что независимой Латвия больше не будет. Быть Латвии или под Иосифом, или под Адольфом. Многие хотели быть под Иосифом”. (35)

Рудольф Вилкарсис: “В 1940 году очень многие были недовольны режимом Улманиса и приветствовали перемены. Мы думали, что будет лучше”… (36)

Вступление на территорию Латвии крупных соединений Красной Армии, армии государства с тоталитарным режимом власти, основную роль в котором играла ВКП(б), создало благоприятные условия для скорой легализации и начала активной деятельности запрещенной до этого в республике коммунистической партии. Малочисленная, пользовавшаяся в 20-30-е годы незначительной поддержкой населения, латвийская компартия становится летом 1940 года активным участником осуществления поворота страны от капитализма к социализму по образу и подобию СССР.

Елгавская организация Компартии Латвии в июне 1940 года

Что представляла из себя Елгавская организация Компартии Латвии в июне 1940 года? Как пишет в своих воспоминаниях А.Клекере, в середине 1938 года Елгавский комитет КПЛ был разгромлен охранкой. Оборвались связи как с Центральным Комитетом КПЛ, так и между партийными ячейками. Отдельные коммунисты прекратили работу в подполье, а некоторые (Р.Клекерс, Т.Биргеле, Э.Озолиня, Э.Шноре, Б.Скарбулис, П.Стрельцов, П.Земниекс, Э.Розенталс, К.Шуба, А.Сущенко, Ж.Брамбергс и др.) продолжили партийную работу индивидуально. (37)

Осенью 1939 года и в январе 1940 года политохранка вновь провела обыски и аресты среди коммунистов, поэтому к июню 1940 года на свободе оставалась лишь небольшая группа подпольщиков. (38)

Прибытие частей Красной Армии в Елгаву придало смелости городской партийной организации и подтолкнуло ее членов к активным действиям.

Елгавская городская управа во главе с Кристапсом Фрицкаусом 18-20 июня еще сохраняет в своих руках исполнительную власть. 19 июня в газете “Zemgales balss” было опубликовано распоряжение министра внутренних дел, запрещавшее выходить на улицы с 22 часов вечера до 4 часов утра, а также собираться группами более 4 человек. Городская полиция попыталась провести это распоряжение в жизнь. Но паралич прежних структур власти становится все более очевидным. Уже 19 или 20 июня в Елгаве появляются прокоммунистические воззвания и плакаты, в которых правительство К.Ульманиса характеризуется как фашистское и выдвигается призыв к его незамедлительному свержению (20 июня на стенах многих домов был расклеен и такой плакат: К.Ульманис сидит на согнутой спине рабочего и говорит: “Я останусь на своем месте, а вы оставайтесь на своих”. А рабочий у него спрашивает: “И надолго?”).

21 июня в Елгаве становится известно об образовании днем раньше в Риге Народного правительства во главе с ученым-микробиологом, профессором Елгавской сельскохозяйственной академии Аугустом Кирхенштейном. В этот же день, когда после полудня радио сообщило о принятии Народным правительством закона об амнистии политзаключенным, многие рабочие прекратили работу и вышли на улицу. Состоялась никем не планировавшаяся демонстрация, в которой приняли участие около 1 тысячи человек. Колонна демонстрантов формировалась у льнопрядильной фабрики братьев Гофф. В ее составе были Я.Ава, Ж.Брамберг, Я.Страуманис, Б.Скарбулис, Ф.Блок, Ф.Винцевич, Э.Озолиня, Ф.Сиетынь, Я.Раса и другие. Над колонной были подняты красные флаги, лозунги “Долой фашистское правительство Ульманиса!”, “Да здравствует Народное правительство!”, “Требуем освободить политзаключенных!”. Распевая революционные песни, демонстранты направились к площади герцога Екаба, где состоялся митинг.

Был базарный день, поэтому в митинге приняло участие немало сельских жителей, всего около 5 тысяч человек. Первым, забравшись на телегу, начал говорить Р.Клекерс. Он приветствовал части Красной Армии, Народное правительство, принятый Закон об амнистии и потребовал дальнейшей демократизации Латвии и легализации Коммунистической партии, призвал участников митинга продолжить шествие к Елгавской городской тюрьме, чтобы чествовать освобожденных политзаключенных. После Р.Клекерса выступили представитель Елгавской организации Союза трудовой молодежи Латвии (СТМЛ) Я.Страуманис и кое-кто из сельских жителей.

После митинга колонна демонстрантов направилась по улице Академияс к городской тюрьме. Когда демонстранты, как вспоминает А.Клекере, “подошли к тюремным воротам и постучали в окошко у входных дверей, справляясь о политзаключенных, испуганный сторож ответил, что их уже освободили”. “Мы не хотели верить, — пишет А.Клекере, — но оказалось, что это правда, политзаключенных действительно незадолго до нашего прихода выпустили на свободу. Большая часть заключенных уже раньше была отправлена в рижские тюрьмы. Здесь оставались лишь немногие. И мы их увидели, они не успели еще далеко уйти. От имени политзаключенных со словами благодарности за встречу к демонстрантам обратился Рихард Шнейдер. Затем общей колонной мы направились туда, где стояли войска Красной Армии, чтобы чествовать красноармейцев”… (39)

Выборы в Народный Сейм

В июле политическая активность елгавчан резко возросла. Это было связано, во-первых, с запрещением 8 июля организации айзсаргов (эта организация являлась оплотом авторитарного режима К.Улманиса. Оружие айзсаргов переняло Военное министерство, а прочее имущество — Министерство общественных дел. В Елгаве 16-й полк айзсаргов был разоружен еще 26-28 июня. Пистолеты и другое вооружение айзсарги сдавали в полицейский участок. Присутствовавший при этой процедуре командир Красной Армии не удержался от восклицания: “Как много оружия у ваших граждан!”) и, во-вторых, с объявлением о проведении 14 и 15 июля выборов в Народный Сейм.

В июле елгавчане активно ходили на митинги и собрания, участвовали в демонстрациях и отношение многих из них к новой, еще только рождающейся власти  было в целом одобрительным. В умах людей царила эйфория, при которой лишь единицы предвидели террор НКВД и массовую депортацию менее чем через год, но очень и очень многие ради ликвидации безработицы, бедности и прекращения политических преследований со стороны авторитарного режима К.Ульманиса готовы были активно содействовать переменам.

5 июля газета “Zemgales balss” опубликовала Закон о выборах в Народный Сейм. В этот же день была образована избирательная комиссия Земгальского избирательного округа, которую возглавил К.Платерс. В Елгаве были созданы четыре стационарных избирательных участка и один передвижной. В состав участковых избирательных комиссий вошли Р. и А.Клекерс, А.Шноре, А.Грейерс, Я.Букс, Ж.Брамбергс, В.Саша-Заша и др. (40)

В воскресенье, 7 июля, в Елгаве состоялась организованная коммунистами демонстрация в поддержку выборов. По улицам города прошли около 8 тысяч елгавчан. На площади герцога Екаба состоялся митинг, на котором выступили К.Платерс, от военнослужащих — Рутенберг, от молодежи — Р.Шнейдер.

9 июля началось выдвижение кандидатов в депутаты. Коммунисты призывали голосовать за следующих депутатов: К.Платерс — секретарь Земгальскогоокружкома компартии, 45 лет, три года служил в Красной Армии, был членом коммунистического подполья, в 1935 году был осужден на 6 лет и вышел на свободу только 21 июня 1940 года; К.Шуба — член Елгавского райкома компартии, 35 лет, до июня 1940 года — кучер в экспедиторской конторе, дважды отбывал срок тюремного заключения: в 1930 году за коммунистическую деятельность был осужден на 1 год и 9 месяцев, в 1934 году — на 3 года и 9 месяцев; Э.Шноре — член Елгавского райкома компартии, 37 лет, много раз подвергался аресту за коммунистическую деятельность, 17 лет отработал на фабрике братьев Гофф; Т.Биргеле — член компартии, работница в еврейской больнице; А.Рогулис — врач с годовым доходом в 9300 Ls. Накануне выборов в газете “Zemgales balss” он писал: “Я выступаю за союз с Советским Союзом. Я понимаю, что этот союз будет связан с необходимостью осуществления в Латвии политических и социальных перемен”; Ф.Деглавс — член ЦК Компартии Латвии; В.Страутниекс — учитель; О.Аугусте — член ЦК Компартии Латвии; Я.Кронитис — лесник; В.Лея — работник самоуправления; Р.Лапинь — сапожник; Д.Крузе — крестьянин; А.Мазъецис — рабочий; Д.Комисар — крестьянин. (41)

10 июля около 800 елгавчан собрались в зале Елгавского Латышского общества на встречу с кандидатом в депутаты К.Платерсом, а 12 июля состоялись предвыборные собрания в Елгавском гарнизоне, на железнодорожной станции, где выступали К.Платерс и Д.Бойтманис, и на Дворцовом острове, гдесобралось около 1000 молодых елгавчан и где Д.Бойтманис и агитаторы Елгавского отделения СТМЛ рассказали о предстоящих выборах в Народный Сейм.

14 июля, то есть спустя всего лишь пять дней после начала выдвижения кандидатов в депутаты, начались выборы Народного Сейма. Подведенные 15 июля итоги голосования свидетельствовали о безусловной победе кандидатов Блока трудового народа Латвии. Из 27359 елгавчан, имевших право избирать, 22605 проголосовали за кандидатов Блока трудового народа Латвии, 267 — против, остальные не явились на избирательные участки.

18 июля состоялись в Елгаве состоялись 15-тысячная демонстрация и митинг в парке Узварас, на котором звучали требования присоединить Латвию к СССР в качестве 14-й союзной республики.

20 июля в парке Узварас прошел очередной митинг, в котором приняли участие около 5 тысяч елгавчан.

21 июля на площади герцога Екаба, а затем в парке Узварас состоялся новый массовый митинг, в котором участвовало около 20 тысяч человек, то есть практически все взрослое население города. Участники митинга держали красные флаги и транспаранты, на которых было написано: “Мы требуем установить Советскую власть в Латвии!”, ”Мы требуем присоединить нашу республику к Советскому Союзу!”, “Да здравствует дружба народов СССР и Латвии!”, “Да здравствует Коммунистическая партия и ее Центральный Комитет!” (42)

Такое активное участие елгавчан в политических демонстрациях можно объяснить только одним, а именно тем, что летом 1940 года политическая и экономическая программа Блока трудового народа Латвии пользовалась поддержкой значительной части избирателей и что значительная часть жителей Латвии в условиях начавшейся 1 сентября 1939 года Второй Мировой войны надеялась найти защиту в лице сталинского СССР. Причем перемены поддерживали как латыши, так и представители национальных меньшинств.

Янис Вагрис, выходец из крестьян Наудитской волости Елгавского уезда, начавший свою трудовую биографию в Елгаве в июле 1955 года с должности технолога на машиностроительном заводе и работавший впоследствии заместителем председателя Елгавского горисполкома (с августа 1958 года по апрель 1961 года) и вторым секретарем Елгавского горкома партии (с мая 1962 года по сентябрь 1964 года), так оценивает выборы 1940 года:

- Приходится слышать высказывания о том, что те выборы проводились в принудительном порядке, что людей к урнам чуть ли не гнали с помощью советских солдат. Что на это можно ответить?.. Могу утверждать одно: мои родители и родственники, так же как все безземельные крестьяне Наудитской волости Елгавского уезда, а безземельные в ульманисовской буржуазной Латвии были самым бесправным классом, шли к избирательным урнам не только добровольно, но и с вековыми надеждами латышского крестьянина на землю, с надеждами стать полноправными гражданами своего государства, независимо от имущественного положения… (43)

Латыши поддерживали перемены

Документы свидетельствуют: сталинский СССР был не только заинтересован в политическом контроле над странами Балтии, но и был готов ради этого пойти на вооруженную агрессию. (44) Причем эта готовность выражалась во вполне реальных подготовительных мероприятиях. Так, в начале июня 1940 года замнаркома НКВД СССР Василий Чернышев подписал справку о готовности лагерей военнопленных к приему 38 тысяч человек. 13 июня по штатам военного времени были развернуты десятки эвакуационных госпиталей и военно-санитарных поездов. 14 июня командование Белорусского особого военного округа (БОВО) издало приказ об обращении с военнопленными. 16 июня в БОВО начали создавать трофейные комиссии «для организации учета вооружения, боеприпасов, военно-технического имущества, захваченного на территории противника». (45)

В то же время, установление политического контроля, по мнению советского руководства, не означало обязательной советизации этих государств и включения их в состав СССР. Как указывает в своих воспоминаниях П.А.Судоплатов, являвшийся в этот период заместителем начальника закордонной разведки НКВД, в июне 1940 года речь шла о создании в Латвии широкой правительственной коалиции, в которой должны были быть представлены как немецкие, так и советские интересы. Предполагалось, что главой такого правительства может стать министр иностранных дел Вилхелмс Мунтерс — «идеальная фигура» для выполнения этой задачи.

Для проведения переговоров по этому вопросу П.А.Судоплатов на борту скоростного бомбардировщика в июне прибыл в Ригу, где вместе с советником советского полпредства Ветровым нанес тайный визит Мунтерсу, выразив во время встречи «пожелание советского правительства как можно скорее произвести перестановки в составе кабинета министров республики, с тем чтобы он, Мунтерс, смог возглавить новое коалиционное правительство». (46)

Однако события в Латвии разворачивались не совсем так, как планировали в Москве или Берлине. После ноты от 17 июня Карлис Ульманис, отказавшись защищать суверенитет государства и, по сути, легитимизировав интересы СССР в Латвии, ушел в отставку. Однако вместо правительства В.Мунтерса было сформировано правительство А.Кирхенштейна.

И тут произошло то, что никакими планами не было предусмотрено. Уход К.Ульманиса в отставку с поста главы правительства открыл дорогу долго сдерживаемому народному недовольству против режима. В стране начались массовые манифестации в поддержку перемен. И участвовали в этих манифестациях не только представители национальных меньшинств (отметим здесь, что историки А.Странга и И.Горе в своей книге «Latvija: neatkarības mijkreslis. Okupācija. 1939. gada septembris — 1940. gada jūlijs» (Rīga, Izdevniecība “Izglītība”, 1992.) в подписях к фотографиям особо подчеркивают, что в массовых демонстрациях летом 1940 года участие принимали главным образом представители национальных меньшинств), но и латыши.

«После прихода Красной Армии многие надеялись, что Латвия по-настоящему будет демократической и суверенной. Волнения в народе были, и многие были настроены против режима Ульманиса», — подчеркивает американский историк латышского происхождения Эдгарс Андерсонс. (47)

Именно так было в Елгаве, где поддержку революционным переменам обеспечило именно латышское население. Ведь из 34 100 человек, которые жили в это время в Елгаве, 25 700 представляли титульную нацию. И если говорить о том, кто в Елгаве участвовал в демонстрациях и митингах, то это были в первую очередь латыши. Именно поэтому, отвечая на вопрос, как Латвия стала советской, необходимо признать, что это произошло при поддержке большей части населения Латвии, причем, в первую очередь, большей части латышей и лишь потом нелатышей.

Совершенно очевидно поэтому, что летом 1940 года в Латвии была революционная ситуация. И именно эта революционная истуация и предопределила исход состоявшихся 14 и 15 июля выборов в Народный Сейм, при том, что в Москве вовсе не были стопроцентно уверены в успехе. П.Судоплатов указывает, что «на первых порах... было неясно, как развернутся события с выборами в Латвии, насколько удастся полностью овладеть ситуацией». (48)

Почему же в 1940 году население страны, т.е. как латыши, так и нелатыши, поддержало процесс советизации Латвии? Отвечая на этот вопрос, следует помнить, что провозглашение в ноябре 1918 года Латвийской Республики и образование опирающегося на поддержку кайзеровской армии правительства Карлиса Ульманиса не пользовались ни малейшим авторитетом среди населения, которое свои предпочтения в этот период отдавало Советской власти. Все историки, которые писали на эту тему и в 20-е, и в 30-е, и в послевоенные годы, единодушно подтверждали тот факт, что у созданного в ноябре 1918 года правительства Ульманиса не было никакой реальной поддержки в народе. А глава американской миссии в Прибалтике прямо писал об этом правительстве К.Ульманиса: «Нынешнее правительство де-факто Латвии крайне слабо и не представляет латышский народ. Оно было бы немедленно свергнуто, если бы состоялись народные выборы. Оно является самозванным правительством, созданным партийными вождями и людьми, которые взяли дела в свои руки в Риге и впоследствии были изгнаны из города наступлением большевиков». (49)

Не вызывает сомнения, что память о Советской Латвии 1919 года часть населения сохраняла и в годы существования Первой Латвийской Республики. А осуществленный Карлисом Ульманисом 15 мая 1934 года государственный переворот не только не ослабил, а, наоборот, способствовал дальнейшему сохранению и укреплению этой памяти. И эта память — одна из главных причин добровольной советизации Латвии в 1940 году, т.е. создание Латвийской ССР в июле 1940 года было ничем иным как продолжением советских традиций в Латвии, сформировавшихся еще в 1917-1919 годах.

События 40-го года — это, по сути, провал политики К.Ульманиса по насильственному созданию «Латышской Латвии». В результате этой политики латвийское общество оказалось расколото не только по национальному, но и по социально-классовому, как тогда говорили, признаку. Рабочий и крестьянский люд, а также часть интеллигенции в массе своей поддержали Советскую власть, так как идеализировали советский строй и надеялись на улучшение условий жизни. Какая-то часть интеллигенции надеялась на демократизацию политического режима. Те же, кто преуспевал при авторитарном режиме и ратовал за т.н. «Латышскую Латвию», оказались в незавидном положении, поскольку новая — «рабоче-крестьянская» — власть их не жаловала. И именно эти люди, утратившие после 17 июня 1940 года свое прежнее материальное и социальное положение, и начали  впоследствии говорить об «оккупации» Латвии, поскольку надеялись на возврат для себя старых времен.

Принимая это во внимание, нельзя не прийти к выводу, что предпринятая латвийской официальной исторической наукой после 1991 года попытка объяснить перемены 1940 года лишь внешним давлением, т.е. угрозами со стороны сталинского СССР, игнорируя при этом внутриполитические процессы в стране, выполняет, увы, политическую задачу, т.е. необходима для обоснования политического возрождения идеологии и практики недемократического этнократического режима К.Ульманиса в идеологии и практике Второй Латвийской Республики и не имеет ничего общего с объективной оценкой событий.

От пролетарского интернационализма к идее независимости и радикальному национализму

Остается вопрос, почему некоторые участники событий 1940 года, активно выступавшие в то время за Советскую власть, — Эдуард Берклавс, Маврик Вульфсон и Петр Крупников — после 1991 года поддержали тезис об оккупации Латвии, а некоторые из них (Эдуард Берклавс) даже стали приверженцами ультра-радикальных националистических взглядов.

Напомним, что во время дискуссии, организованной в Риге в июле 1989 года, член ДННЛ Эдуард Берклавс откровенно признал, что в 1940 году был «фанатичным комсомольцем и коммунистом». А Маврик Вульфсон, первым в Латвии публично заговоривший о пакте Молотова-Риббентропа, отмечал: «Будем говорить совсем честно. Я эти танки (т.е. танки Красной Армии — В.Г.) целовал». (50)

Что касается Э.Берклавса, то среди факторов, обусловивших изменение его взглядов, был в том числе и крах его личной карьеры партийного и советского руководителя, когда в июле 1959 года на волне прекращения процесса десталинизации он не только лишился должности заместителя Председателя Совета Министров Латвии и был выведен из состава бюро ЦК КПЛ, но и в административном порядке выслан из республики, и вплоть до 1985 года его имя в Латвии нельзя было упоминать. (51)

Но главная причина, приведшая к столь радикальной перемене взглядов Э.Берклавса, М.Вульфсона и П.Крупникова на события лета 1940 года, состоит, очевидно, в том, что они осознавали свою ответственность за то, что произошло после 5 августа 1940 года, т.е. за установление сталинского тоталитарного режима и начавшиеся массовые репрессии. И этот комплекс вины у них автоматически наложился и на события до 5 августа, активными участниками которых они все трое были. М.Вульфсон прямо указывал: «…то, что случилось с нами потом, было трагедией для нас всех». (52)

Однако такой подход к оценке исторического прошлого нельзя считать объективным, поскольку по этой логике люди должны знать, что случится с ними завтра или послезавтра, а это невозможно.

В качестве примера здесь можно привести постановление Верховного Совета Латвии от 15 октября 1991 года о делении всех жителей страны на граждан и не являющихся гражданами Латвии постоянных жителей. Если бы будущие неграждане знали, что через несколько месяцев пришедшие к власти национал-радикальные политики сделают их людьми без прав, то никто из них, уверен, не голосовал бы за ТАКУЮ независимую Латвию. Но люди не знали этого и именно поэтому проголосовали так, а не иначе. И результат этого голосования, т.е. факт массовой поддержки будущими негражданами идеи независимости, сегодня оспаривать никто не будет.

Так и с событиями 1940-го года. Люди тогда не знали и не могли знать, что последует за вступлением Латвии в состав СССР, но надеялись, что жить будет лучше и безопаснее — в Европе ведь шла война. Поэтому только с этой точки зрения и нужно оценивать настроения, которые преобладали тогда в обществе, и решения, которые были приняты. Однако для официальной исторической науки, которая всячески пытается обосновать тезис об оккупации, такой подход сегодня неприемлем, и именно поэтому она замалчивает факт участия летом 1940 года тысяч людей в демонстрациях под лозунгами, требующими восстановления в Латвии Советской власти и присоединения Латвии к СССР.

Вывод

Вся правовая система приобретшей в 1991 году независимость Латвийской Республики сегодня опирается на утверждение, что летом 1940 года Латвия лишилась своей государственности исключительно по вине внешних сил. Под внешними силами понимается сговор СССР и Германии, или так называемый «пакт Молотова-Риббентропа». Соответственно, пакт Молотова-Риббентропа является преступным, а правовой статус лишившейся государственного суверенитета и независимости страны следует оценивать как оккупацию, которая длилась вплоть до восстановления государственной независимости летом 1991 года. Также следует признать, что жители Латвии, которые стали таковыми после 17 июня 1940 года, и их потомки являются не иначе как оккупантами и потомками оккупантов и в отношении них абсолютно справедливо применение ограничений в политических и экономических правах, дабы компенсировать то, что за годы оккупации недополучили угнетенные латвийские граждане. Однако эта правовая конструкция при более близком знакомстве с историческими фактами рассыпается в пух и прах. История, увы, свидетельствует, что население Латвии, и в первую очередь латыши, в очередной раз было грубо обмануто пришедшими после 4 мая 1990 года к власти политическими силами. И цель этого обмана одна — обеспечить перераспределение политической и экономической власти в стране в пользу исповедующей национал-радикальную идеологию новой латышской политической элиты.

Подводя итог рассуждениям на тему о взаимосвязи пакта Молотова-Риббентропа и событий лета 1940 года в Латвии, следует признать, что между ними нет прямой взаимосвязи. Определяющую роль в событиях 1940 года в Латвии сыграли причины внутриполитического характера.

Использованная литература:

1. Вульфсон М. Об истории — честно. Речь на Пленуме творческих союзов Латвии 2 июня 1988 года. — Цит. по книге: Вульфсон Маврик. Карты на стол. — Рига, Jumava, 1999. — Стр. 168.   

2. Шац-Марьяш Рута. Калейдоскоп моей памяти. — «Acis», 2003. — Стр. 299-300.

3. Карулис Константин. «Диена», 22 октября 1994 года

4. Кабанов Николай. Джон Шимкус, балтофил с Капитолия. — «Вести сегодня», 13 октября 2005 года.

5. ASV dzīvojošos lietuviešus aicina sūdzēt tiesā Krieviju. — “Latvijas Avīze”, 2005. gada 30. decembris.

6. Федосеев Леонид. Опубликуем всех? — «Час», 27 октября 2006 года.

7. Кабанов Николай. Тайна архива Шилде. — «Вести сегодня», 20 декабря 2005 года.

8. Депутат отрицает факт оккупации. — «Диена», 17 мая 1996 года.

9. «Вести сегодня», 21 мая 2005 года.

10. Законопроект «Об оккупации Латвии». — «Диена», 17 мая 1996 года.

11. Симонян Р.Х. Россия и страны Балтии. Изд. 2-е. — М.: Институт социологии РАН, 2005. — Стр. 196.

12. См.: Jaroslaw Sozanski. International legal status of Lithuania, Latvia and Estonia in the years 1918 — 1994. — Riga, 1995. — P.107.

13. Элкин Абик. 10 лет без права передышки. Почему Латвия не требует в Нью-Йорке признания факта оккупации? — «Вести сегодня», 19 октября 2001 года.  

14. http://www.memo.ru/Prawo/hum/haag07-1.htm

15. Подробный критический разбор концепции «оккупации» см.: С.Черниченко. Об «оккупации» Прибалтики и нарушении прав русскоязычного населения. — «Международная жизнь», №№ 7-8 за 2004 год.

16. Ritums Rozenbergs, Uldis Dreiblats. “Neatkarīga”, 2007. gada 21. janvāris.

17. «Известия ЦК КПСС», 1990 год, № 11, стр. 112.

18. Vairogs V. Bolševiku gads Jelgavā. — “Zemgale”, 1943. g. 3. februāri.

19. «Известия ЦК КПСС», 1990 год, № 11, стр. 113.

20. Там же.

21. Выбор был в пользу Советской Латвии. — «Советская молодежь», 20 августа 1988 года.

22. Емельянов Юрий. Прибалтика. Почему они не любят Бронзового солдата? — Москва, «Издатель Быстров», 2007. — Стр. 185, 190 — 191.

23. Дризулис А.Л. Латвия под игом фашизма. — Рига, 1960. — Стр. 121.

24. Цит. по. Емельянов Юрий. Прибалтика. Почему они не любят Бронзового солдата?.. — Стр. 186, 192, 202 — 203);

25. Там же. Стр. 199

26. Там же. Стр. 194-195, 199.

27. Там же.  Стр. 200.

28. Кабанов Николай. Тайна сорокового. Папка 2. Доклад полковника Васильева. — «СМ-сегодня», 19 августа 1994 года.

29. Цит. по. Емельянов Юрий. Указ. соч. Стр. 200.

30. Прибылов Вячеслав. В лабиринте интриг. — «Родина», 1994 год, N 2.

31. Воспоминания Аустры Луцевич. Записаны автором.

32. Клекере Анна. Революционный год в Елгаве. — В сб.: мы наш, мы новый мир построим. Социалистическая революция и социалистическое строительство в Латвии в 1940 — 1941 годах. — Рига, 1975. — Стр. 116.

33. Воспоминания Е.Романова. Записаны автором.

34. «Трудовая победа», 21 июля 1988 года.

35. Воспоминания Аустры Луцевич. Записаны автором.

36. Воспоминания Рудольфа Вилкарсиса. Записаны автором.

37. Клекере Анна. Указ. соч. Стр. 116.

38. Там же. Стр. 114.

39. Там же. Стр. 117.

40. Даболс Андрейс. Рождение Народного Сейма. — «Трудовая победа», 17 июля 1976 года.

41. Валдмане Б. Народное движение в Елгаве в 1940 году. — «Трудовая победа», 21 июля 1976 года.

42. Валдмане Б. Указ. соч.; Рожум К. Две массовые демонстрации. — «Трудовая победа», 17 июля 1965 года.

43. «Трудовая победа», 21 июля 1988 года.

44. См. напр.: Мельтюхов М.И. Упущенный шанс Сталина. Советский Союз и борьба за Европу: 1939-1941 гг. (Документы, факты, суждения). 2-е изд., испр. и доп. — М.: «Вече», 2002. — Стр. 162-163.

45. СССР и Литва в годы Второй Мировой войны. — Институт истории Литвы, Институт всеобщей истории Российской Академии наук. — Москва, 2006.

46. Судоплатов П.А. Спецоперации. Лубянка и Кремль, 1930 — 1950 годы. — М.: ОЛМА-ПРЕСС, 2002. — Стр. 153.

47. «Cīņa», 1988. gads 20. oktobris.

48. Судоплатов П.А. Победа в тайной войне. 1941 — 1945 годы. — М.: ОЛМА-ПРЕСС, 2005. — Стр. 108.

49. Восстановление Советской власти в Латвии и вхождение Латвийской ССР в состав СССР. — Рига, 1987. — Стр. 63.

50. Гурин Александр. Почему они целовали танки? — «Ракурс», 26 июня — 2 июля 2004 года.

51. Очерки истории Латвии. (С 1940 года до наших дней.) III брошюра. Учебное пособие для средней школы. Под редакцией М.Вирсиса. — Рига, «Звайгзне», 1991. — Стр. 133-135.

52. Гурин Александр. Указ. соч.