Экономическая история

«Красный лорд»

Леонид Борисович Красин.

Отец-основатель сего феномена родился в 1870 году в городе Кургане Тобольской губернии и, окончив Тюменское реальное училище, поступил в Санкт-Петербургский технологический институт, откуда неоднократно увольнялся за участие в студенческих беспорядках. Но будучи талантливым инженером, он обустроился в жизни, стал другом Максима Горького и его пассии, актрисы МХАТа Марии Андреевой (устроившей его директором электростанции на фабрику Саввы Морозова), а после II съезда РСДРП примкнул к большевикам, сблизился с Лениным и был одной из ключевых фигур русской революции 1905–1907 гг., возглавляя Военно-техническое бюро большевистской партии, изготовлявшее взрывчатку и бомбы, — чему способствовала его работа в петербургском филиале германского электротехнического концерна Сименс-Шукерт (ныне объединение Электросила), где, как сказано в его полицейском досье, он «приобрел хорошие финансовые и правительственные связи», не раз выручавшие его при арестах.

В 1907–1912 годах он вместе с Владимиром Лениным и Александром Богдановым входил в состав сверхсекретной «коллегии трех», ведавшей финансами партии и руководившей деятельностью «кавказской группы» налетчиков во главе с Симон Тер-Петросяном (Камо), производившей дерзкие ограбления банков и банковских конвоев в партийную казну.

Потом наш герой отошел от революционных затей и, по словам большевика Александра Шляпникова, «на версту не подходил к нелегальной работе и бежал от нелегальной публики». Причина была проста: он стал видным промышленником, возглавил петербургский филиал концерна Сименс-Шукерт и обзавелся связями в высших сферах мирового бизнеса.

Имея такие связи, в годы мировой войны наш герой стал членом всероссийского Военно-промышленного комитета, по его линии уехал в Лондон, затем в Стокгольм, где в покое и благополучии встретил большевистский переворот. В дни Октября он из любопытства приехал в Петроград. Был удручен увиденным и уж хотел совсем распрощаться с большевиками, как бывшие партийные товарищи, которые начали вести тайные игры с Западом, умолили его помочь, — и с лета 1918 года он принимает активное участие во всех важнейших секретных переговорах и тайных сделках большевиков.

В 1919–1925 годах он был советским наркомом торговли и промышленности, наркомом внешней торговли и одновременно — советским послом в Великобритании и Франции. Занимая исключительное положение в большевистской партии, он слыл приятелем многих европейских политиков (включая английского премьера Дэвида Ллойда Джорджа и супершпиона Сиднея Рейли), ни в грош не ставил советский строй и его вождей и был одним из очень немногих людей, с кем Ленин не решался вступать в принципиальные споры. Звали этого человека Леонид Борисович Красин, партийная кличка — «Никитич». На Западе его величали «красным лордом».

Красин убедил Ленина пойти на НЭП. Он изобрел систему совзагранбанков — советских коммерческих банков (Московский Народный банк в Лондоне, Евробанк в Париже и др.), работавших за границей по законам страны пребывания и служивших большевикам финансовым окном в мир. Эта система действует поныне. Детищем «лорда Красина» стал и «балтийский оффшор».

Сделка века

После подписания 3 марта 1918 года в Брест-Литовске германо-советского мирного договора большевики оказались в отчаянном положении. В стране разгорелась гражданская война. 30 германских дивизий в полной боевой готовности стояли на фронте от Балтийского до Черного моря, готовые в любой момент двинуться на восток. А 12 ноября 1918 года верховное командование Антанты по инициативе Уинстона Черчилля и маршала Фоша приняло решение о широкомасштабной интервенции, призванной покончить с режимом большевиков. Тогда в окружении Ленина (полагаю у Красина) родился гениальный план: внести в лагерь потенциальных агрессоров раскол, разделив его на «партию войны» и «партию купцов», и предложить им широчайшие экономические выгоды и политические уступки — то есть, фактически, откупиться.

Главную опасность для большевиков представляла Германия. С ней начались переговоры «по экономическим и финансовым вопросам», завершившиеся подписанием 27 августа 1918 года секретного Добавочного (к Брест-Литовскому) договора и Русско-Германского финансового соглашения к нему, по которому, за отказ Германии от агрессивных намерений, большевики обязались уплатить в несколько приемов 6 млрд. марок контрибуции, — в том числе вывезти в германский Имперский банк 245 564 килограмма золота, доставшегося им в наследство от царской России.

В сентябре — октябре 1918 года в Берлин было отправлено два «золотых эшелона» с 95 535 кг желтого металла. Был загружен к отправке третий. Но... 11 ноября 1918 года Германия подписала акт о капитуляции в мировой войне, а ВЦИК РСФСР тут же денонсировал Брест-Литовский мирный договор и «добавочные» соглашения к нему.

Так большевики спасли свою власть, — а опробовав эту тактику на Германии, они перенесли ее на других. 29 октября 1918 года советский нарком иностранных дел Георгий Чичерин в письме советскому полпреду в Швеции писал: «По отношению к Антанте... далеко не исключена возможность откупиться, как мы откупились в Бресте». Накануне Чичерин обратился к президенту США Вудро Вильсону с нотой, где с предельной откровенностью и цинизмом попросил официальный Вашингтон и его союзников назвать цену, которую должны заплатить Западу большевики, чтобы остаться у власти. А весной 1919 года, после серии секретных переговоров, в Америку прибыл Людвиг Мартенс, основавший в Нью-Йорке свое бюро, и в меморандуме, обращенном к американским политическим и деловым кругам, заявил: «В случае возобновления торговли с Соединенными Штатами Российское Правительство готово немедленно разместить в банках Европы и Америки золото на сумму в двести миллионов долларов (300 тонн! — А. М.) для покрытия стоимости первых закупок...»

Блеск русского золота зачаровал мировых банкиров, ведь Россия обладала крупнейшим золотым запасом в Европе и треть его (852,5 тонны на сумму 1101,1 млн зол. рублей) досталась большевикам. Они также конфисковали огромные ценности у населения. Началось давление финансовых воротил на ведущих политиков Запада. В итоге антибольшевистская интервенция сорвалась, а Белое движение было предано, не получив ни политического признания со стороны «союзников», ни обещанного ими оружия и денег. Дядя и ближайший друг Николая II, великий князь Александр Михайлович Романов по сему поводу в сердцах написал: «Русские были поражены. Поведение наших бывших союзников производило на них отвратительное впечатление». Так свершилась сделка века, определившая его судьбу.

Но так как признать большевистский режим в силу ряда причин Запад не мог, он не мог принять от них золото, которое принадлежало добольшевистским правительствам России. К тому же Запад объявил большевикам блокаду на продажу золота на мировых биржах. А получить золотишко хотелось! Сбыть его мечтали и большевики, дабы сорвать интервенцию и начать закупки за границей военного снаряжения и продовольствия. Решить проблему взялся «лорд Красин».

Окно в Европу

Его идея была проста: «отмыть» золото через цепочку посредников. У Красина были хорошие связи в среде английских, немецких и шведских банкиров. Еще в конце 1917 года ему предлагал деловое сотрудничество крупный стокгольмский банкир Олоф Ашберг. С ним связался Красин. Другим посредником в деле стал крупный шведский банк с давними русскими связями Н. П. Шелль и Кo. Они согласились покупать у большевиков через стокгольмскую биржу золото по цене на 20–25% ниже рыночной и продавать его на лондонской и других мировых биржах по цене на 12–16% ниже оной, чтобы тамошние банкиры могли его реализовывать по рыночной стоимости.

Но и шведам не хотелось «мараться» о большевиков (ведь золото было краденое!). Золото нужно было где-то «отмыть». В Финляндии правила белая диктатура бывшего царского генерала Карла Маннергейма. И единственным окном для доставки золота из Советской России в Швецию оставались никем не признанные пока страны Балтии — Латвия, Литва, Эстония, где к тому же имелись незамерзающие порты.

И вот с конца 1919 года представители Советской России вступили в переговоры с представителями непризнанных балтийских государств, а также с Финляндией и Польшой, — и с февраля 1920 по март 1921 года подписали с ними серию мирных договоров.

Особое значение Москва придавала подписанному 2 февраля 1920 года в городе Юрьеве (Тарту) мирному договору с Эстонией, так как Ревель был намечен Москвой в качестве основного пункта по вывозу золота и ввозу товаров. По его поводу Ленин сказал: «В международном положении самым ярким фактом является мир с Эстонией. Этот мир — окно в Европу. Им открывается для нас возможность начать товарообмен со странами Запада».
Ради этого окна большевики сделали, по словам Ленина, «громадные уступки» странам Балтии. Эстонии были переданы населенные русскими территории вокруг Нарвы и более 10 т золота на сумму в 14 млн рублей. Латвия получила золота на 4 млн рублей, Литва — на три. Латвии отошли населенные русскими территории возле Двинска (ныне Даугавпилс), а также часть Псковской губернии, позднее возвращенная Сталиным России.

Полномочными представителями РСФСР в Эстонии и Латвии были назначены Исидор Гуковский и Яков Ганецкий (Фюрстенберг). Ганецкий был самым близким к Ленину человеком. В 1915–1917 годах он вместе с Израилем Гельфандом (А. Парвусом) возглавлял созданную в Копенгагене подставную фирму, через которую Германия финансировала партию большевиков, а летом — осенью 1917 года вместе с Лениным, Троцким и др. проходил по делу о «большевиках — агентах германского Генерального штаба», которое вел следователь Павел Александров, позднее расстрелянный НКВД. Ганецкий знал многие сокровенные тайны вождя, хранил его архивы и зарубежные банковские счета. Ну а Гуковский был членом «первой кремлевской мафии», о которой ниже.

Советским торговым представителем в Ревеле стал давний друг Красина Георгий Соломон, который позднее в мемуарах писал: «Назначив меня в Ревель, советское правительство возложило на меня обязанность снабжать валютой наши заграничные организации, возглавляемые Красиным в Лондоне, Коппом в Берлине, Литвиновым в Копенгагене и разными специально командированными в ту или иную страну лицами для определенных закупок, а также и многочисленные тайные отделения Коминтерна, пожиравшие массу денег... Задача эта была нелегкая. Я имел возможность продавать золото только в Стокгольме. Но стокгольмская биржа была лишь промежуточным этапом для нашего золота и в свою очередь перепродавала его на крупных биржах, например, берлинской. Для обезличивания нашего золота в целях сокрытия его происхождения его переплавляли в золотые слитки («свинки»). Разумеется, мы теряли от этой перепродажи, но с этим ничего в то время нельзя было поделать...»

С февраля 1920 года переправка советского золота в кладовые западных банков через балтийское окно началась.

«Золотые посылки»

Через это окно была профинансирована крупнейшая сделка по закупке в Швеции тысячи паровозов, на которую Совнарком выделил 230 тонн на сумму в 300 млн золотых рублей! Уже в марте — апреле 1920 года из Нижнего Новгорода в Ревель и Вильно было отправлено восемь «золотых посылок» из 2200 ящиков с золотой монетой царской чеканки и 665 слитками чистого золота. За ними последовали другие. Вот сообщения тогдашней прессы.

Апрель 1920 г. Эстонская газета Waba Maa: «Вечером 15 апреля в Нарву прибыло из Москвы золота за 9 миллионов рублей, из коих 7 миллионов предназначены Эстонии, согласно мирному договору (Тартусскому — А. М.), а 2 миллиона получит Гуковский для покупки различных товаров для Советской России. Все золото находилось в 150 ящиках, по 60 000 рублей в каждом. Заведующий Главным управлением государственного казначейства г-н Кярик выезжал в деревню Сала, навстречу».

29 июня 1920 г. Сообщение агентства Русбюро: «После заключения экономического соглашения между Швецией и Советской Россией большевики обязались доставить в Швецию золота на 25 миллионов рублей в обеспечение торговых сделок…»

1 июля. Корреспондент газеты Рижский день передал из Лондона: «Советский представитель Л. Красин в роли Мефистофеля продолжает манить англичан золотой наличностью, заявляя, что сделанные соглашения касаются только первой части золотого запаса, и что он может предоставить еще 16–20 млн фунтов стерлингов золотом. Между тем, в Ревеле уже грузятся пароходы, а в Лондоне фрахтуются суда и страхуются золотые транспорты...»

Июль 1920 г. Заметка в Waba Maa: «11 июля из Москвы в Нарву прибыл курьер Вагнер, тотчас отправившийся в Ревель. Он привез 449 ящиков с золотом, погруженных в два вагона. Вес золота — 1832 пуда. Все золото предназначено для платежей по закупленным в Эстонии и Западной Европе товарам».

Вскоре выгоду в этом деле почуяли финны и открыли границы для ввоза из Совдепии золота и драгоценностей. Но главным окном оставались страны Балтии. Только в 1920 году через Ревель и Вильно из нижегородского отделения Народного банка было вывезено 148 тонн золота на сумму в 274 млн зол. рублей.

17 октября 1920 г. английская газета Daily Chronicle сообщила: «В Булон прибыл большой транспорт русского золота. Адресат транспорта и его назначение хранятся в величайшей тайне. Золото прибыло на норвежском судне Petrel из Риги через Стокгольм. На борту судна находился 91 ящик с золотом в слитках. После спешной выгрузки ящики были под сильной французской военной охраной переведены на булонскую центральную железнодорожную станцию, где золото было помещено в два закрытых вагона и в сопровождении солдат отправлено в Париж. В Булоне говорят, что золото будет переведено в Лион и помещено в местном банке (Лионский кредит — А. М.). Командир судна Petrel, капитан Нильсен сообщил, что золотой груз был им принят в Риге. Более подробных сведений он не дает. Общий вес золота составляет 6022 килограмма 733 грамма, ценность его по нынешнему курсу равна 46 миллионам франков или 1 314 000 английских фунтов».

Используя американские связи, Олоф Ашберг наладил сбыт советского золота в Нью-Йорке. Через балтийской окно и Wall Street были тайно оплачены важнейшие для большевиков военные поставки. В начале гражданской войны большевики использовали военные запасы, сделанные Николаем II. А когда они иссякли, основным поставщиком снаряжения для Красной Армии стали... США!

В 1919 году американское правительство оптом продало оставшиеся от мировой войны гигантские военные склады во Франции и Бельгии Нью-Йоркскому банковскому консорциуму, который с огромной выгодой стал их распродавать. Основными покупателями американского военного снаряжения, обмундирования и подвижного состава стали большевики. Этими сделками занимались Лев Троцкий, его брат и их парижский родственник. Для прикрытия Максимом Литвиновым в Христиании (Осло) было создана подставная «Норвежско-русская торговая компания», а оплачивалось все золотом через банки Ревеля. В конце 1920 — начале 1921 года в оплату обуви, одежды, консервов, а также 100 локомотивов и 1600 железнодорожных вагонов к ним большевики перевели через Ревель в кладовые нью-йоркских банков более 50 т золота на сумму 65 млн рублей.

Но переправлялось не только золото. 6 октября 1920 года из США пришел телетайп: «Из Лондона в Вашингтон на адрес представителя московского советского правительства (Л. Мартенса — А. М.) отправлено 14 ящиков с драгоценностями, принадлежавшими бывшей русской царской фамилии. На их ввоз американское таможенное управление наложило запрет. Ящики были доставлены на скандинавскую пристань. Только в одном из них находилось сто крупных бриллиантов».

Интенсивность потоков золота и драгоценностей через страны Балтии была такой, что к лету 1922 года кладовые нижегородского банка — одного из трех мест хранения золотого запаса РСФСР — были опустошены. Следом очистили «золотые кладовые» Казани (куда в мае 1920 года доставили «золотой эшелон» адмирала Колчака) и Перми.

Вал контрабанды

«Балтийский оффшор» породил вал контрабанды. Очевидец и участник событий, американский миллиардер Арманд Хаммер потом вспоминал: «В то время Ревель был одним из перевалочных пунктов в торговле с Россией, но большая часть поступавших в него из России товаров... представляла собой контрабанду: произведения искусства, бриллианты, платина и бог знает что еще. Все это нелегально отправлялось через границу...» То же было в Вильно, Хельсинки, Риге.

Главным образом, там работали агенты Коминтерна, провозившие драгоценные камни для финансирования мировой революции. В декабре 1919 года латышские власти арестовали в Риге советского курьера с шестьюдесятью бриллиантами в полых каблуках ботинок и письмом в редакцию левого американского журнала Новый мир. Адресат груза: Нью-Йорк, Бюро Мартенса. Была поймана дюжина бриллиантовых курьеров, шедших по этому адресу.

В марте 1920 года в Або (Турку) с контрабандным грузом бриллиантов на 100 тыс. долларов был арестован известный американский писатель и журналист, автор книги «Десять дней, которые потрясли мир», он же функционер Коминтерна Джон Рид, направлявшийся в США. За незаконный ввоз ценностей он провел три месяца в одиночной камере финской тюрьмы. Лишь вмешательство Ленина, пригрозившего расстрелять попавших в ВЧК финских профессоров, вызволило его оттуда.

Награбленные у имущих классов России ценности переправляли через Балтию в Европу большевистские вожди. Бриллиантовые курьеры Л. Троцкого не раз арестовывались в Антверпене и Амстердаме. А в начале марта 1922 г. в Ковно (Каунасе) был задержан крупный петроградский купец Шпигельглас, в багаже которого было найдены драгоценности на сумму в несколько десятков миллионов рублей! Купец сознался, что эти «скромные сбережения» принадлежат Г. Зиновьеву, который поручил ему вывезти их на сохранение за границу.

Злостной контрабандой занимались даже мелкие функционеры советского режима. 19 сентября 1920 г. агентство Русбюро сообщило: «Советская профсоюзная делегация, пытавшаяся проехать в Западную Европу, была остановлена на границе Норвегии, так как у делегатов было обнаружено в багаже в большом количестве русское золото. Два делегата были возвращены обратно в Христианию (Осло — А. М.). Остальным норвежское правительство разрешило провезти не более 25 000 тысяч рублей золотом на человека (18,6 кг! — А. М.), ввиду того, что доказано, что это золото было привезено советской делегацией из России на собственном пароходе «Субботник». И таких случаев была масса.

Гуковщина

Осиное гнездо криминала представляло из себя советское постпредство (посольство) в Ревеле. Его криминализации способствовало то обстоятельство, что строгому учету подлежало только золото. Прочие ценности строгому учету долго не подвергались. Драгоценные камни (изъятые для «обезлички» из ювелирных изделий) привозили в опечатанных мешках, часто без описи, на вес или в штуках. Их оценивал известный парижский диамантер Абрагам и затем оптом скупал агент лондонских ювелирных фирм Кон. Они отбирали лучшие камни, а остальные поступали в распоряжение Исидора Гуковского и его окружения, погрязших в пьянстве, воровстве, аферах и махинациях.

Связи от этих лиц тянулись к сомнительным посредникам и поставщикам из «ближнего» и «дальнего» зарубежья, а с другой стороны — в Кремль. В сущности это была первая кремлевская мафия, наладившая через «балтийское окно» вывоз награбленных большевистским режимом ценностей. Г. Соломон пытался противостоять этому, чем вызвал ненависть Гуковского, его покровителей и друзей.

Однажды, засидевшись в своем кабинете за работой, Соломон услышал возню и топот нескольких пар ног. Он вышел из кабинета в коридор и наткнулся на вдрызг пьяного Гуковского, которого в обнимку тащил вверх по лестнице шофер. Соломон пишет:
«Хотя и пьяный, Гуковский узнал меня. — А-а! — заплетающимся, пьяным языком сказал он. — Соломон?.. по ночам работает... хи-хи-хи... спасает народное достояние... А мы его пррапиваем... день, да наш!.. — И вдруг совершенно бешеным голосом заорал: — Сиди!.. хи-хи-хи!.. старайся (непечатная брань)!.. уж я не я, а будешь ты в Чеке... фьюить!.. в Чеку!.. в Чеку!.. к стенке!..»

Однажды Гуковский получил очередной мешок с драгоценностями, обернутыми в бумагу. Небрежно разворачивая и сортируя их, он бросал обертки в мусорное ведро. А когда потом зачем-то стал рыться в нем, то обнаружил в случайно выброшенной обертке что-то тяжелое. Развернул — и узрел изумительной красоты бриллиантово-жемчужную диадему, в которой Абрагам без труда узнал любимую вещь расстрелянной в Екатеринбурге императрицы Александры Федоровны. Дальнейшая судьба этой реликвии неизвестна.

Гуковщина процветала до мая 1921 года, когда были обнаружены крупные хищения в Государственном хранилище ценностей в Москве (знаменитое «дело Якова Шелехеса»), следы от которых тянулись в Ревель. Осенью 1921 года Гуковский был арестован и при загадочных обстоятельствах умер на Лубянке в тюрьме ВЧК. А в Балтии на этих аферах взрос слой политиков и богатых людей, ставших потом легкой добычей советской разведки.

Эпилог

В упомянутой сделке века балтийское окно было не единственным. Еще один маршрут пролегал через Батуми — Константинополь — Швейцарию, где вывозом золота и драгоценностей занимались швейцарский левый социалист, давний друг Ленина Фриц Платтен и советский представитель в Швейцарии Ян Антонович Берзин (в 1919 г. бывший наркомом просвещения Советской Латвии). Было окно в Закавказье — через Иран и Турцию было вывезено золота на 74 млн зол. рублей. Было окно в Средней Азии. И, наконец, было окно через Дальневосточную Республику, существовавшую в 1920–1922 годах. В столицу этой «республики», город Читу, под охраной роты латышских красных стрелков в начале 1923 года были доставлены на реализацию фамильные сокровища династии Романовых и личные драгоценности царской семьи, спрятанные в 1914 году Николаем II в Московском Кремле и найденные в марте 1922 года большевиками. Многие из них тогда бесследно исчезли. Оставшиеся потом составили экспозицию Алмазного фонда СССР.

Но балтийское окно было самым крупным. По подсчетам царского финансиста В. Новицкого, только через эстонскую границу в 1920–1922 годах большевики вывезли 350 тонн золота на сумму в 451 млн зол. рублей. Всего же через это окно в указанный период было вывезено не менее 500 тонн золота на гигантскую сумму около 700 млн золотых рублей! И это не считая прочего.

В 20–30-е годы «балтийское окно» продолжало работать. Через него был налажен вывоз из СССР фальшивых банкнот и произведений искусства. Потом был полувековой перерыв. Но в конце 80-х годов М. Горбачев и Кo затеяли перестройку, обернувшуюся грандиозным разграблением советской страны, творцами которого были структуры ЦК КПСС и КГБ СССР, а их «деловыми партнерами» — сотни западных банков, корпораций и фирм (см. А. Мосякин. «На Кремлевской игле», Бизнес & Балтия, 3–9 августа 1999 г.).

Организаторы действа провели районирование мира по принципу наибольшей эффективности капиталовложений, — и в этой системе «экономического районирования» странам Балтии была отведена роль транзитного окна в мир для вывоза нефти, цветных металлов, денег. Нефть везли через Вентспилс. Цветные металлы — через Эстонию. Деньги — в основном через Латвию. Было разработано несколько схем. Через красинскую систему совзагранбанков был задействован «дальний оффшор» на Каймановых, Нормандских и других экзотических островах, через который горбачевские и ельцинские функционеры прокачали около 100 млрд долларов!

Но помимо «дальнего», был задействован и хорошо знакомый «ближний» — балтийский оффшор. В сравнении с оффшором на островах Кайман или Джерси, он имел два преимущества: был под боком и не был под колпаком западных спецслужб. Чтобы он заработал, Москве нужно было только создать сеть дочерних или компаньонских банков и закачать в них деньги — сущий пустяк! И балтийский финансовый насос вновь заработал. Во время российских кризисов октября 1993, октября 1994 и августа 1998 года, а также накануне президентских выборов в июне 1996 года через него были прокачаны большие деньги.

Центральный банк и ФСБ России провели анализ и отнесли Латвию к числу оффшорных зон. Многие удивились. А удивляться тут нечему, ибо балтийский оффшор является старейшим в мире. Ныне у него юбилей…