Ученые попали в черную дыру

Ольга Павук, Вакарис Декснис (Lietyvos Rytas), Тайво Паю (Postimees)

Превратились в клуб академиков

В начале 90-х годов Академия наук Латвии (АН) первой в балтийских странах превратилась из штаба латвийской науки, отвечавшего за состояние научной мысли в стране, в клуб академиков, куда вошли действительные, почетные и зарубежные члены - всего на начало 1999 года 235 человек. Многочисленные когда-то институты сохранили с АН лишь теоретическую связь, превратившись сначала из бюджетных организаций в государственные, а затем в госпредприятия. Аналогичным изменениям подверглись академии наук сопредельных государств.
Тогда же в 1990 году правительственными решениями в трех Балтийских странах были созданы советы по науке. И все же организация науки в Балтии до середины 90-х существенно не отличалась от той, что имела место в других бывших союзных республиках. Так, к АН Эстонии относилось 20 институтов, академия контролировала их работу и распределяла бюджетные деньги.

Академия потеряла голову

В АН Эстонии до сих пор хранится письмо, отправленное тогдашним ректором Тартуского университеа Юри Кярнером правительству в начале 90-х. Содержание послания было лаконичным: все научные институты немедленно вывести из подчинения Академии наук и присоединить к Тартускому университету. Это был стартовый выстрел, который положил начало реформе, поставившей на голову всю прежнюю систему. В Балтии стала настойчиво распространяться возвышенная идея об увязке науки с молодым поколением.
В середине 90-х был сделан следующий шаг по реформированию науки - интеграция науки и высшего образования. Большинство академических институтов сменило свой статус, перейдя под крышу минпросвещения, совета по науке или став университетскими научными институтами.
У Эстонской АН разом отрубили голову, и все институты вывели из подчинения академии. К сожалению, дела пошли таким образом, что предводитель реформы - Тартуский университет - предъявил такие жесткие условия присоединения, что получил под свою опеку только один институт. Больше всего выиграл от этого Таллиннский технический университет, к которому подсоединили три института: геологии, химии и кибернетики.
Некоторые оставшиеся в Латвии при АН институты перешли в подчинение государства и находятся в этом статусе до сих пор. Однако и над ними висит дамоклов меч трансформации. Так, уже стал учебным заведением Институт языка и литературы. Готовится к приватизации Институт органического синтеза. Другой способ применил Институт экономики, создав рядом с собой частный институт, который предполагается объединить с госпредприятием. Такой институт с государственным и частным капиталом, директор частного Института экономики Райта Карните (недавно сложившая свои полномочия в государственном ИЭ), считает очень интересной и достаточно стабильной формой.
И все же к настоящему времени маятник, который качнулся в начале 90-х в одну крайность, начал возвращаться обратно в стадию покоя. Так, в Эстонии ряд институтов - Институт экологии, Литературный музей и Тартуская обсерватория - заключили договор о сотрудничестве с Академией наук.

Денег хватает лишь на зарплату

Несмотря на глобальные изменения, денег на науку не прибавилось. Начиная с 1995 года финансирование научных исследований непрерывно снижается. Из госбюджетов Балтийских стран удается получить лишь 4,2-4,5% от ВВП, что вполовину меньше, чем отводилось в советские времена на существование АН и 2-3 раза меньше, чем получает наука в Европе (к примеру, в Швеции расходы на исследования и разработки в 1997 году составили 3,8% от ВВП - даже больше, чем в США и Японии).
Схемы распределения бюджетных денег во всех Балтийских странах похожи. К примеру, если раньше латвийская наука получала деньги по принципу базисного финансирования, то в 1992 году перешла на конкурсную основу. Что означает: деньги из госбюджета - чуть более 8 млн латов - распределяет Совет по науке. Часть средств идет на финансирование академической библиотеки, ботанического сада, издательской деятельности и самого Совета по науке. Остальные деньги распределяются по отраслевому принципу - 13 комиссий принимают решения о финансировании того или другого исследования (а не института). По Закону о науке каждый ученый (независимо от места работы) или научная организация может подать предложение на научно-исследовательскую работу в экспертный совет, который и принимает решение о финансировании проекта. То есть работа всех научных институтов финансируется по рыночному принципу, «даже слишком рыночному», как говорит Райта Карните. Система довольно субъективная, поскольку большинство экспертов являются одновременно заказчиками - и те, и другие представляют Совет по науке. А поскольку все решают деньги, нынешние 0,4% из бюджета означают, что ученые, которые надеются только на государственную поддержку, будут прозябать. Особенно в экспериментальной науке, где аппаратура и химикаты поступают в Таллинн, Ригу или Вильнюс по той же цене, что и в Париж, Лондон или Нью-Йорк.
Кроме бюджетного финансирования, ученые могут получить государственные заказы по национальным программам от министерств и других госинститутов.
Молодое же частное предпринимательство Балтии финансировать науку не желает. Проще закупать технологии у Запада, чем выдавать деньги в науку и верить в то, что группа энтузиастов при институте выдумает что-то небывалое.
И, наконец, третье, самое привлекательное направление финансирования - из-за рубежа. Это могут быть теоретические исследования по программам Phare или ACE, заказы Евросоюза, МВФ, а также правительств или частных компаний иностранных государств. Правда, по словам самих исполнителей таких программ, большинство заказов не претендует на глубокие научные разработки - довольствуются добротной информацией по определенной тематике. Зато платят иностранцы хорошо, кроме того, есть возможность попутешествовать за их счет, поработать недолго в зарубежных лабораториях. Так, в Институте экономики Латвии за работу, требующую двухнедельных усилий, можно получить тысячу долларов и больше. В то время как госбюджетные исследования оплачиваются гораздо скромнее и зачастую не выдерживают критики. Главное - ученый должен сам находить для себя зарубежные заказы. А значит «везет» тому, кто сумел организовать постоянные контакты.
Деньги за исследование получает не институт, а конкретная группа ученых, представившая проект. Тем самым институт практически потерял свою направляющую роль в науке, ему не приходится участвовать ни в научных выборках, ни в распределении денег. Поэтому в Эстонии продолжается дискуссия, нужна ли вообще такому маленькому государству, где проживает едва миллион человек, своя академическая наука. Потому что реального результата, который можно было бы обратить в деньги, у академической науки нет.
Не секрет, что большая часть денег уходит на зарплату и хозяйственные расходы. В прошлом году Академия наук Литвы израсходовала 4,236 млн литов, и 3,098 миллиона из них ушло на зарплату. У большинства институтов нет никаких средств на приобретение современного оборудования, а в некоторых высших учебных заведениях имеющееся оборудование так устарело, что стало невыгодно использовать его даже для лабораторных учебных работ. В данной ситуации проще гуманитарной науке: столы да компьютеры - вот и вся техника. А что делать «технарям»?
Не ясно пока, и сколько из намеченных на этот год бюджетных денег балтийская наука недополучит из-за того, что доходы в бюджет поступают далеко не по плану. В Латвии и без того скромные расходы на науку уже урезаны на 2-3%.

Реформа - не панацея

«Обществу необходимо сказать правду: наука в Латвии погибает», - эта мысль содержится в опубликованном недавно в прессе Открытом письме научной общественности. Президент АН Латвии, один из идеологов Атмоды и научной реформы, академик Янис Страдыньшь с горечью говорит о связи науки с качеством образования: «Стыд и позор всем нам, что в Латвии не издаются национальная энциклопедия, научно-популярный журнал, необходимые учебные пособия для средних школ и др.».
На самом деле оказалось мало провести реформы в академической науке, связав ее с университетами. «Образование населения - один из мифов, - считает профессор Улдис Осис из Латвии. - Если смотреть на образование как на часть экономики - то мы в лидерах с конца. Инновационная экономика должна начинать со школьного образования, а не с академической науки, где образование сильно совмещено с научными исследованиями. Интеллектуальный продукт с высокой добавочной стоимостью - вопрос будущего. А пока надо менять саму систему образования: не владение информацией, а умение решать проблему. Пока не перестроимся - успехов в высоких технологиях не будет».
Что касается подготовки научных кадров, то и здесь ситуация далека от благополучной. Академическая система подготовки ученых канула в лету. А потому в институтах АН почти не видно молодых людей. К примеру, в Латвии только 3% ученых моложе 35 лет. Молодежь зачастую привлекает в научные институты не слишком жесткая дисциплина и возможность совмещать работу с учебой, бесплатный доступ к интернету даже при том, что зарплаты очень низкие - около 100 долларов. К сожалению, многие, обретя неплохой опыт, покидают науку. Остаются же чаще всего «фанаты». «Связывать свою судьбу с фундаментальной наукой - значить обрекать себя на полуголодное существование», - считает политолог Микелис Ашманис, один из старейших профессоров Латвийского университета. Он, кстати, ярый противник экспансии Евросоюза в деле науки и образования.
Половина балтийских ученых находится в предпенсионном или пенсионном возрасте. В Латвии подсчитали, что к 2003 году возраста 65 лет достигнут более 500 академических работников, в их числе около 300 профессоров и доцентов. Если срочно не будет начата подготовка 600-800 специалистов, то в ближайшие годы студенты останутся без преподавателей.
Сказывается рыночный подход к подготовке будущих ученых. Университетская аспирантура почти полностью перешла на платное обучение. В Латвии обсуждается введение всеобщего платного высшего образования. Это к вопросу о квалифицированной и недорогой рабочей силе вообще. Есть еще одна уловка, позволяющая скрасить картину. Теперь все советские кандидаты и доктора наук (прошедшие в начале 90-х процедуру промоции) называются просто докторами.

Вернутся ли на родину?

Число ученых в Балтийских странах за последние 10 лет сильно сократилось (в Эстонии - на 50%, Латвии - на 70%, Литве - на 30%). Многие способные специалисты ушли в зарождавшийся в начале 90-х бизнес, составив нехудшую его часть, или в государственные структуры. Кто-то работает за рубежом и можно лишь надеяться на их возвращение на родину. Особенно заметен отток заграницу «технарей». Есть и такие, кто живет здесь, но работает на западные институты.
И все же в наших небольших государствах зарегистрировано громадное число научных учреждений: в Латвии - 89, в Литве - 115, в Эстони - 66.
Утрату научного потенциала вице-президент Академии наук Литовской Республики академик Эдуардас Вилкас объясняет экономическими причинами - в данный момент профессор, работающий только в одном месте, получает порядка полутора тысяч литов (375 долларов). В Латвии эта цифра еще ниже - 180 долларов. (Средняя зарплата в Латвии - 246, в Литве - 268, в Эстонии - 325 долларов.)
За рубежом спросом пользуются балтийские биологи, биохимики, математики, ученые-компьютерщики. Ученые часто находятся в зарубежных государствах от нескольких месяцев до нескольких лет. Официальным путем связь между уехавшими и здешними научными сотрудниками не поддерживается, в основном все определяется личными контактами. Показательно и то, что почти все крупные ученые отправляют своих детей учиться за границу. Возвращаются же назад, как правило, те, кто не смог зацепиться там, то есть не самые талантливые. По словам Эдуардаса Вилкаса, «несколько лет назад было такое время, что молодежь больше не обращала внимания на серьезное образование. Теперь дела улучшаются, но возможно, что позже в ученых рядах появится своего рода дыра».
Но несмотря на это, Латвия, Литва и Эстония не лишились своих ведущих ученых. Наука стала интернациональной. Так, директор Института биотехнологии Хельсинкского университета Март Саарма является одновременно профессором и в Таллиннском техническом университете. Ведущий тартуский генетик Март Устав работал до этого многие годы в научных центрах США. Профессор АН Латвии Роландс Рикардс не меньше двух месяцев в году проводит за рубежом. Недавно он вернулся из США, где работал в одном из лучших американских университетов в штате Джорджия на факультете аэронавтики.
Исполняющий обязанности директора Депаратмента науки и образования Литвы Станисловас Жураускас отток местных ученых за рубеж не называет трагедией: «Мне приходилось беседовать с представителями Турции - всех своих ученых, работавших за границей, они называют «амбассадорами» своей страны. Ведь многие из наших тоже уехали с целью заработать денег, а потом все равно вернутся, да с опытом и новыми контактами».

В поисках приоритетов

Президент Эстонии Леннарт Мери известен своими блестящими увлекательными речами. В этом году президент спрашивает в каждой речи у народа: где же эстонская «Nokia»? Теперь ее ищет весь народ. Все газеты пишут о том, не могли бы эстонской «Nokia» оказаться бревенчатые дома, мебель или что-либо совершенно иное, чего еще никто не знает.
В эстонской науке местной «Nokia» является, возможно, астроном Тартуской обсерватории Яан Эйнасто, который знаменит на весь мир благодаря теории структуры Вселенной. Но еще больше на этот титул претендует очень сильная школа молекулярных биологов во главе с Мартом Уставом, Ричардом Виллемсом и Андресом Метспалу. Они смогли быть настолько аттрактивными для научных фондов Европы, что им удалось получить суммы в десятки раз большие, чем предлагает Эстония. Благодаря тому, что Эстония такая маленькая, тартуские молекулярные генетики планируют закартографировать гены каждого человека, что стало бы веским словом в мировой науке.
Успешно работает ряд литовских предприятий, применяющих достижения науки в производстве - изготовляются биохимические продукты, лазерные технологии. В сфере лазеров и связанного с ними оптического и медицинского оборудования в Литве работают почти 20 разных фирм. Самая известная из них - Eksma - в прошлом году экспортировала в страны Запада и Японию своей продукции на 20 млн литов. «Многие ученые, работающие в этой сфере, в советские времена выполняли заказы военной промышленности. Конечно, тогдашних чертежей и документов в Литве не осталось, но в головах все сохранилось», - объяснил такой успех Станисловас Жураускас. Помимо лазерщиков, и другие предприятия успели обратить на себя внимание военных. Так, например, Geozondas соорудил и продает за границей радар, который, помимо прочего, можно применять для поиска пластиковых мин.
В Латвии правительство в числе научных приоритетов назвало органическую химию, био-медицину и фармацевтику, точные науки, информационные технологии, деревообработку и летонику (включая историю, язык и литературу, фольклор, этнографию и др.). Так или иначе, пока в Балтии имеют значение разработки советских времен. А провозглашенные в концепциях развития науки приоритеты пока остаются таковыми только на бумаге.
К сожалению, руководители науки поставлены перед фактом, что менее привлекательные и относительно более слабые отрасли науки начинают ощущать дефицит преемников. В целом ряде отраслей науки (например, микробиология почвы, физиология растений и т.д.) исчезает наука. А это означает и исчезновение экспертов по этим специальностям. Массовое направление молодежи в университеты Америки вряд ли поможет - вернувшись домой, эти люди просто не найдут работы. Несколько проще тем научным структурам, которые встали на стезю частного предпринимательства. Но здесь свое слово скажет всемогущий рынок.

Рига-Вильнюс-Таллинн

Райта Карните,член-корреспондент АН Латвии, директор Института экономики, доктор экономики

- В таком динамичном мире, как наш, особенно в нашей ситуации, очень трудно предугадать, какая ниша будет самой лучшей, конкурентоспособной для конкретной маленькой страны. Поэтому, я считаю, на данный момент мы не имеем права терять наш очень высокий научный потенциал.
Не согласна с теми, кто говорит, что малая страна не может содержать свою науку. Все зависит от схем финансирования. Государство должно финансировать ту ее часть, которая является более рискованной - наверное, фундаментальные исследования. А прикладная наука должна финансироваться производством.
По части приоритетов в Латвии я вижу перспективу, хоть и смутную, в развитии телекоммуникаций и аппаратуры. Конечно, это не будут стопроцентно национальные предприятия. Нужны зарубежные инвестициии, но на нашей научной базе, где накоплен хороший научный потенциал. Хороший экспортный товар может образоваться в медицине - как в технической, так и в практической областях. Но самым объемным сектором могут стать компьютерные технологии. Балтийские страны просто рождены для такого типа бизнеса.

Казимeра Прунскене, депутат Сейма Литвы, профессор

- Чтобы наша наука не осталась в стороне от мирового интеллектуального рынка, она должна быть приоритетной сферой.
Другой вопрос - как финансируется наука. По моему мнению, адресатом финансирования должны быть не учреждения и группы ученых , но программы и направления исследований. Это очень важный принцип при переходе к рыночной экономике. Кроме того, темпы финансирования науки в Литве отстают от темпов финансирования вооруженных сил, некоторых сфер аппарата управления государством, судов и т.д. Так что приоритетность науки практически не реализуется. Средства для образования и научного потенциала при сравнении с нашим бюджетом выглядят очень скромно.
В развитых странах государство создает финансовую основу научных учреждений, а большая часть средств приходит от промышленности.
Промышленность без науки - не конкурентоспособна. Но поскольку у нас положение промышленников в настоящее время очень сложное, финансировать научную программу, особенно фундаментальные исследования, должно государство.
Плохо, что из Литвы уезжает немало умов. Кроме того, некоторые специалисты очень легко и дешево продают свои идеи зарубежным предприятиям. В этом случае Литве наносится не только интеллектуальный, но и финансовый ущерб.

Удо Маргна, ответственный секретарь Академии наук, академик

- То, что в Академии наук не должно быть ни одного института - очень узкий подход. Во многом дело касалось политической акции, уничтожения старой системы советских времен. Если мы потеряем академическую науку в Эстонии, мы потеряем и академический образ мыслей. В таком случае наши лучшие мозги переберутся в Европу, после чего наши университеты можно закрывать.
В принципе преподавателей можно пригласить из-за границы. Однако среди пришельцев имеются такие, кто не выдержал конкуренции в западных университетах. Но сейчас не популярны уже и лучшие российские ученые. Очевидно, они были бы согласны приехать в Эстонию в начале 90-х, но в то время слова «Россия» и «Москва» были здесь табу. Теперь для ведущих ученых России открыты двери исследовательских центров в Америке, и маленькая Эстония их больше не прельщает.