Мягкое золото
Ольга Павук, Вакарис Декснис (Lietuvos rytas), Ханнес Тамме

Общие тенденции

Традиционно многие годы в Европе разведением этих зверьков занимались Северные страны и Советский Союз. После распада СССР дела в звероводстве во вновь образованных государствах резко пошли на убыль. После завершения приватизации в Балтийских странах во второй половине 90-х обозначилась некоторая стабилизация (см. таблицу), но российский кризис спутал карты, откинув производство на несколько лет назад (см. графики по производству норки и лисицы в Балтийских странах).
Первый подъем на мировом рынке пушнины отмечен в 80-годы, когда Дания резко, в 3–4 раза, увеличила производство норок. Весь товар из СССР уходил через Московский пушной холодильник и Ленинградский пушной аукцион на Запад. В дальнейшем имели место равномерные колебания цен на норок и резкий взлет цен на лис (см. график средних цен на норку и лисицу на Хельсинском аукционе). Сегодня погоду определяют два международных пушных аукциона: в Хельсинки – преобладает песец и чернобурая лисица, и в Копенгагене – по большей части норка. И если основные покупатели песца, чернобурой и рыжей лисицы – Гонконг, Турция и Япония, то норка стала особо популярной в России.
По словам представителя компании Finnish Fur Sales Co Ltd Эрта Ээлмэтса, аукцион – не только место продажи мехов, здесь звероводы получают информацию о ценах, и для любого фермера, даже того, кто не является постоянным участником торгов, это некий индекс. По мнению Эрта Ээлмэтса, звероводы из Балтии могут получать цены на уровне мировых. В хорошие годы балтийцам давали цены даже выше западных. В 1998 году, когда из-за проблем в России балтийские меха продавались через международные аукционы, убытки у них были ниже, чем у финнов и шведов.
Как известно, на аукционах продаются лишь необработанные шкурки. До 1993 года страны бывшего Союза и Россия в основном экспортировали пушной товар. Развитие капитализма в России привело к резко возросшему спросу на меха – именно здесь сосредоточены основные покупатели меховых изделий, сшитых за рубежом. В Россию же уходит большая часть пушнины из стран Балтии.

Латвийская норка дает фору

Несмотря на значительные колебания мировых рыночных цен, Латвии до сих пор удавалось сохранять свои позиции на рынке. К началу 90-х в стране работало 26 ферм, или, как мы их тогда называли, зверосовхозов. Сегодня их осталось меньше десятка, а из крупных – три-четыре: Gauja (в 1998 году – 20,2% рынка), Grobina (20,1%), Turiba (10,5%). Владеют ими в основном местные предприниматели. За последние 10 лет образовалась лишь одна маленькая ферма Sengauja с числом молодняка норки около тысячи. Большинство хозяйств по уши в долгах, многие – на грани банкротства. До 90% шкурок норки, песца и лисицы уходит на экспорт. Самые дальновидные пытаются обеспечить местный рынок не только сырьем, но и готовыми меховыми изделиями. Главные же закупщики сегодня – российская глубинка: от Урала и дальше на Север и Восток. Шкурки, как правило, покупаются для пошива шапок и воротников и меховых отделок.
Что касается выделки мехов, то когда-то местное производство было на уровне. К примеру, хозяйство Lacplesis при финансовой поддержке других хозяйств приобрело в начале 90-х итальянское оборудование за 1 млн долларов. Однако средств на закупку химикатов и поддержание его технического состояния не было, и цех практически бездействует. Работает старинная рижская фабрика Elektra. Занимается в основном крашением меха в самые разные цвета. Ярко, и для молодежных ультрасовременных моделей – вполне приемлемо. Но европейского шарма, тонкости, пастельных оттенков – нет. И все же в целом до 90% шкурок выделывается на месте: для продажи в районы Севера России годится. И лишь лидер отрасли – хозяйство Gauja – около трети шкурок норки отправляет выделывать за рубеж: большую часть – в Эстонию (фирма Eurotann, что под Таллинном, где установлено итальянское оборудование по обработке, тонированию и крашению). Некоторое количество сырья выделывается в Италии на фирме Conceria Milanese. Председатель правления Gauja AB Агрис Наглиньш с гордостью рассказал, что их итальянский партнер обрабатывает меха для знаменитого итальянского Дома Fendi.
Для того, чтобы шкурки норки или лисицы прошли отбор на международном аукционе, мех их должен быть не только долговечным, но и красивым, искрящимся. Качество его зависит от родословной, ухода и кормовой базы. В Латвии традиционно принято кормить норок и лисиц сырой рыбой с добавлением сухого корма. Как рассказал Агрис Наглиньш, в Gauja российский кризис на треть сократил стадо. Но даже сегодня в день расходуется 35 т кормов (на 4,5 тыс. латов). До 70% рациона составляет рыба – до кризиса ее поставляли из Дании, сейчас приходится довольствоваться местными тресковыми отходами. Плюс кормовые добавки (зерно, творог и др.) и сухие корма из Голландии и Финляндии. Рыбу после окончания путины приходится хранить в холодильниках – дополнительные расходы. Тем же, кто не может себе позволить закупать свежие корма впрок, приходится довольствоваться сухими.
Gauja – единственное в Латвии хозяйство, где есть компьютерная система племенной работы и кормления. Конечно, система централизованного обеспечения кормами, применяемая в Дании и Финляндии, дешевле и лучше. Но нужны первоначальные крупные инвестиции, которых в Латвии сегодня нет. По словам первого зам. председателя правления Turiba Гунтиса Урловскиса, латвийские банки из-за сезонного характера звероводства не хотят кредитовать проекты, связанные с разведением пушного зверя.
Исторически сложилось, что на Западе одни выращивают зверей, другие выделывают меха, третьи шьют шубы, шапки, и т. д. Но это у них, где все уже давно обкатано, оговорено. У нас же звероводы ищут нетрадиционные пути и способы выживания. В хозяйстве Gauja решили сами шить шубы. На вопрос – зачем, Агрис Наглиньш ответил прямо: «Скорняки или швейные предприятия сами по себе шьют мало. На шубу надо примерно 80 шкурок, при средней цене одной норки даже 20 долларов (оптовая цена) нетрудно подсчитать, что придется потратить 1500–1600 долларов. Но денег нет. Потому и шьют мало. Работа стоит около 400 долларов. Производителю же практически все равно – мех или готовое изделелие лежит на складе». Помимо Gauja, меховые манто шьют и в хозяйстве Turќba. Для того, чтобы держать марку, в ассортименте должно быть не менее 60 наименований изделий: цвета, фасоны и т.д. Не каждый сегодня может себе позволить заморозить несколько тысяч долларов. Потому-то цены на шубы у швейников, таких, как предприятие Ljuvek, на 20–30% выше, чем у производителей.
Нас, конечно, интересовал вопрос, почему греческие шубы, наводнившие рынки постсоветских стран, гораздо дешевле местных. И это при том, что себестоимость у нас за счет дешевой рабочей силы значительно ниже. Все просто. Дешевые шубы в Греции, Италии, Турции шьются из брака, который покупается у производителей, в том числе и в Латвии. А брак может быть разным: от рваных шкурок – до плохо обработанных и т.д. И вполне возможно, что такое манто при первом соприкосновении с влагой «полезет» или потеряет цвет. Стоит запомнить, что дешевле, чем за 1 200 долларов шубку из качественного меха купить просто нельзя. А импортные шубы аналогичного нашему уровня стоят на 20–30% дороже.
Вот и подумайте – где покупать настоящую шубу. Агрис Наглиньш рассказал, что за 2–3 года на предприятие не поступило ни одной жалобы по качеству продукции. Кроме того, даже в случае возникновения каких-то проблем здесь могут на месте все исправить, починить. Шьют же меховые манто, горжетки, жакеты, куртки с учетом самых современных требований моды. Половина лучших латвийских скорняков (а их всего 10–12 человек) работают сегодня на предприятии Gauja. Профессия эксклюзивная и передается, как правило, от отца к сыну.

Литовцы ищут западные рынки

Российский кризис, казалось, должен был очень больно ударить по звероводству страны, ибо большинство мехов норки и лисицы продавалось именно в России. «Придется сокращать стадо и число работников», – говорил еще год назад президент Ассоциации мехового звероводства Литвы Чесловас Таллат-Келпша.
Так и случилось. Спустя год на шести крупнейших фермах, которые являются членами ассоциации, количество лисиц сократилось почти вдвое, уменьшилось и стадо норок. На фермах осталось только около 600 самок черно-бурой лисицы. А в стаде песца звероводы оставили лишь самок финской породы.
Но Чесловас Таллат-Келпша трагедии в этом не видит. «Звероводы изменяют стадо, поскольку до сих пор в Литве производились почти исключительно те меха, которые можно было сбыть в России. Теперь же пришло время переориентироваться на другие рынки. На международных аукционах наши меха сегодня продаются уже не отдельной строкой – как литовские. Наши фермы стали полноправными участниками торгов», – утверждает президент меховой ассоциации Литвы. Сокращать количество зверей заставила и нехватка оборотных средств, поскольку после приватизации крупнейшие фермы стали обновлять технологии и само стадо. А денег, чтобы дождаться через год или два роста мировых цен, не осталось.
В тоже время изготовители меховых изделий утверждают, что литовские меха их не устраивают. Например, литовская фабрика Nijole меха покупает только на Западе, а продает свои шубы в Литве, на Украине, в России, Швейцарии, США. «Литовские меха еще не достигли такого качества, чтобы изделия, сшитые из них, могли конкурировать на мировых рынках. А именно к этому стремится наша фирма», – считает директор салона Nijole Йовита Пожелене. Эта известная литовская меховая фабрика тоже переживает не самые лучшие времена. До кризиса Nijole в основном ориентировалась на российский рынок, где имела несколько представительств. Но когда многим россиянам стали не по карману не только итальянские и американские, но и литовские шубы, фирма начала искать рынки сбыта в западных странах. Одновременно значительно снизились цены на шубы, продаваемые в Литве. По утверждению самих работников предприятия, изделия Nijole не уступают мировым грандам шубного производства. Зато литовская продукция гораздо дешевле.

В Эстонии прижились шиншиллы

Лисиц и норок в Эстонии разводят с начала 20-х годов этого века. К примеру, в 1938 году в стране насчитывалось 60 ферм, где выращивали около 6 500 лис и 3 500 норок.
В последние годы в звероводстве Эстонии наблюдается сильный спад. 10 лет назад в стране было 12 ферм, где производилось 38 000 шкурок серебристой лисицы, 76 000 песца и 188 000 шкурок норки. Сейчас не осталось ни одной крупной фермы. Банкротства были вызваны неправильным кормлением зверьков, а также их, мягко говоря, великовозрастностью, а в связи с этим и отсутствием качества маток. Эстонские лисы становились все меньше, а окрас их не выносил никакой критики. Порой было не отличить голубых лис от серебристых.
Сегодня в Эстонии осталось всего 8 маленьких ферм. Норок выращивают только на одной – возле Таллинна, в Карьякуула (AО Balti Karusnahk принадлежит финскому капиталу). Там содержится 5 500 норок и 12 000 щенков. В прошлом году у Balti Karusnahk было 1,5 млн крон убытков. «Россия скупает более половины всех мировых шкурок, но там серьезный кризис. После августа 1998 года мы не продали там ни одной шкурки», – с огорчением отметил председатель правления Balti Karusnahk Анатолий Мустонен. Он не советует начинать сейчас меховой бизнес, поскольку рынок на востоке не такой обширный, как три года назад.
Лис растят около Раквере (Кадрина) и возле Пярну (Аудру), а также на острове Хиумаа и в Южной Эстонии. В отряде 8600 серебристых лис и 24 000 щенков, 9500 голубых лисиц – и 30 000 щенков. В Норвегии в рамках совместной программы учатся эстонские специалисты. Там же покупаются новые, свежие породы лис и норок.
«Причина спада звероводства в Эстонии – и в резком падении цен на шкурки», – считает председатель Союза звероводческих фирм Эстонии Салме Кангур. В мае этого года цены на аукционе в Хельсинки были самые низкие за последние 10 лет (см. график цен). Теперь они опять понемногу идут вверх. «Тем не менее, эстонские цены на 20% ниже скандинавских», – отмечает Салме Кангур. И все же проблески изменения ситуации имеют место. В этом году разведением пушных зверьков начали заниматься некоторые маленькие хутора в Южной Эстонии.
Но самой популярной в Эстонии сейчас стала шиншилла. В Европу этого экзотического зверька привезли из Перу в конце прошлого века. В Эстонии шиншиллу выращивают с 1994 года. Ест она очень скромно – за год около 7 кг специального корма. Потомство появляется дважды в год. Стоит одна зверюшка около 150 долларов.
Фермеры, выращивающие шиншилл и имеющие более 500 маток – а таких в Эстонии около 50 – уже объединились в свой шиншиловый союз. На одну шубу уходит примерно 100 шкурок, цена одной – 50–100 долларов.
Шиншилловый мех покупают около 10 фирм в Европе и США. Эстонцы продают его в меховом аукционном центре в Копенгагене, с которым у них договор. Шиншиллы сейчас во всем мире очень модны. А потому рынок очень дорогих шуб не ограничен. Сами шиншиллы продаются через зоомагазины. Выращивание их требует большого стартового капитала, но дает хорошие доходы. Прибыль начинается с третьего года и рентабельность составляет 240% в год. «У нас уже имеется хороший опыт по разведению шиншилл, и мы готовы поделиться своими навыками с соседями в Латвии и Литве», – сказала БК Салме Кангур.
В Эстонии осталось только два места, где выделывают шкурки: принадлежащее итальянцам AО Agri около Таллинна и АО Elpis в Тарту, приватизированное местными предпринимателями в 1992 году. Elpis также может красить шкурки после их выделки.
Шьют шубы только три предприятия: AО Armiin в Таллинне, Elpis и одна маленькая фабрика в Кейла. «Время сейчас очень плохое, продаем меньше, чем в предыдущие годы», – рассказал БК председатель правления Elpis Пеетер Прее. Половину оборота дают шубы из кролика, 90% – крашеные. Всегда популярны шубы из норки, но покупают их мало. Elpis шьет также шубы из голубой и серебристой лисы, а также из рыжей лисицы и, немного – из каракуля. Для шведского рынка шьют шапки и выполняют заказы швейных фабрик.
«После того, как рубль в прошлом году упал, в Эстонию стали завозить импортные изделия более дешевые, чем местные, такого раньше никогда не было, – сказал Прее. – Мы надеемся пережить плохие времена и рассчитываем на новый подьем.»

Рига–Вильнюс–Таллинн