Если в конце 90-х годов Латвии удавалось сохранять дефицит платежного баланса по текущим операциям на уровне 380 млн. латов ежегодно, то в 2001 году произошел скачок — до 460 млн. латов, в 2002 году — до 403 млн. латов, а в первом полугодии 2003 года — до 219 млн. латов. Второе полугодие всегда более «урожайное», поэтому можно ожидать, что в 2003 году платежный дефицит составит около 8,5% к ВВП.

Много это или мало? По сравнению с большинством стран мира — много. Латвия по этому показателю входит в десятку стран мира с наихудшим результатом. Но по сравнению с Эстонией — мало, там платежный дефицит в I квартале составил 22% относительно ВВП — это один из наихудших результатов в мире. Во II квартале ситуация в Эстонии несколько улучшилась: итог I полугодия — 16,8% относительно ВВП.

Только Литва демонстрирует тенденцию к снижению платежного дефицита: 2001 год завершен с 10-процентным, 2002 год — с 5,3-процентным, а I полугодие 2003 года — уже с 3-процентным (относительно ВВП) дефицитом, несмотря на то, что лит остается привязанным к евро. Скорее всего, такая ситуация сложилась благодаря ориентации литовской экономики на производство, а не только на сферу услуг, что имеет место в латвийской и эстонской экономиках.

Что говорит теория?

Классическая теория утверждает: если дефицит ПБ по текущим операциям превышает 5% к ВВП, то возникает давление на нацвалюту, и ее курс снижается. А если курс нацвалюты фиксирован, то ее приходится девальвировать.

Как видим, Эстония вчетверо превысила эту планку, но ничего не случилось. Объясняется сей феномен просто: в I полугодии 2003 года приток прямых иностранных инвестиций (не создающих задолженности) в страну составил около 5 млрд. крон, что почти вдвое превышало текущий платежный дефицит (3,1 млрд. крон). Таким образом, иностранные инвестиции с избытком покрывали платежный дефицит. В Латвии и Литве это покрытие составляет от 55% до 75%. Возникает вопрос: почему иностранные инвесторы так поступают, ведь они знакомы с теорией?

Ну, во-первых, все последнее десятилетие в Эстонии был создан имидж постсоциалистического «маяка» на пути к рыночной экономике, и инвестиции сюда текли в большем объеме, нежели в любую другую постсоветскую страну.

Во-вторых, предстоящее вступление страны в ЕС покроет все риски иностранных инвесторов в Балтии. До этого события осталось 9 месяцев, и столько времени эстонская и латвийская экономики продержатся, даже при самом неблагоприятном развитии ситуации.

Правильный ответ: не центробанки, а иноинвесторы

В Латвии принято считать, что твердый лат держится свыше 10 лет заботами Банка Латвии. А его экс-президент Эйнарс Репше неоднократно заявлял: «Пока я руковожу Банком Латвии, с латом ничего не случится». Однако главная «подушка безопасности» под твердым латом — это прямые иностранные инвестиции, на 3/4 покрывающие хронический дефицит ПБ Латвии по текущим операциям.

Именно прямые иностранные инвестиции, при которых иностранцы инвестируют в капитал местных предприятий от 10% до 100% всех средств, и покрывали дефицит ПБ Латвии по текущим операциям на 3/4 или, в худшие времена, наполовину. Соответственно нацвалюта не испытывала внутреннего давления, а Банку Латвии не пришлось расходовать свои золотовалютные резервы на поддержание курса лата.

Смог бы латвийский центробанк поддерживать курс лата самостоятельно в течение 12 лет при относительно небольших (1,3 млрд. долларов) валютных резервах, если бы не «помощь» иностранных инвесторов? Очевидно, что нет.

В таблице приведены крупнейшие иностранные инвесторы в капитал балтийских предприятий. Именно их (и остальных, не вошедших в первые десятки иностранных инвесторов), а не центробанки, и следует благодарить за то, что странам Балтии удалось избежать участи большинства экс-республик СССР. Последним пришлось девальвировать свою нацвалюту в значительной степени из-за того, что иностранные инвесторы не проявили к местной экономике достаточного интереса.