Наши русские

Янис Лауксаргс*, Rigas Balss

Русскими я называю всех, кто говорит по-русски. Русская традиция, так же как и французская, инклюзивна: достаточно сказать несколько фраз на соответствующем языке, чтобы тебя считали своим. Паспорт никто не смотрит и чистоту крови никто не проверяет.

В последнее время я даже перестал протестовать, когда меня считают русским, французом или англичанином. Какое, в конце концов, значение имеет наше этническое происхождение? Мы – это то, что мы думаем, как говорил, кажется, Блез Паскаль. И через пять минут мы все будем европейцами, в соответствии с нашими европейскими паспортами.

Мы можем, конечно, начинать делиться на видземцев, курземцев, земгальцев, селов, латгалов, не говоря уже о пардаугавцах, центровых, болдерайцах. Так мы придем к выводу, что на самом деле нет не только латышей, но даже рижан. Это было бы так... по-латышски, по-хуторянски, моя хата с краю, ничего не знаю, в соответствии с лучшими традициями худшего латышского фольклора.

Это самоубийственный подход, в результате которого мы как говорящая по-латышски нация можем не дожить до 2300 года. В этой связи приходит на ум мысль Саллии Бенфелде, выраженная в дискуссии «Масс-медиа в Латвии – интеграция или раскол?». Саллия считает, что в двухобщинном обществе как латыши, так и русские, чувствуют себя в равной степени ненужными и угнетенными, и спрашивает, не может ли нас объединять нечто более позитивное?

Хороший вопрос. Может быть, это позитивный способ мышления, как у американцев? Может быть, это отказ от политики страуса? Может быть, действительно стоит перестать делать вид, что мы живем в том параллельном измерении Риги, где русских нет только потому, что мы не хотим их видеть? Может быть, надо вытащить голову из песка и подумать о том, как мы могли бы интегрировать наших русских?

Наших – потому, что это уже не российские русские. Это русские Латвии, Балтии, русские петербурского типа, которых даже я и даже здесь могу отличить от других с расстояния пушечного выстрела.

Можем ли мы перестать смотреть на них с надрывом и сверху только потому, что их латышский язык далек от совершенства? Разве англоязычная Европа сильно стонет по поводу того, что на веб-сайтах латвийских компаний английские предложения корявы, а грамматика хромает? Я сомневаюсь. Нормальные люди сочли бы это трудностями роста и интеграции.

Наши русские – это наша проблема, и вместо нас их функциональными латышами никто не сделает. Если интеграция возможна в Германии, Израиле, Испании, Португалии, Канаде, США и других странах, куда они выехали, тогда наши трудности – были, есть и будут в нашей упорной страусиной политике. В сегрегации.

Русских в Риге больше, чем мусульман в Амстердаме, где тех всего 10%. Но они – не мусульмане, в конце концов, русские к нам гораздо ближе и этнографически, и лингвистически, не говоря уже о статистике смешанных браков. И это, в конце концов, не китайцы, не арабы, не негры или латиноамериканцы.

Нам было удобно забыть, что Рига никогда не была латышским городом. Она говорила на латыни, на немецких диалектах, на русском, начиная со времен реформ Александра III, ибо Петр I, завоевав ее 300 лет назад, был достаточно умен, чтобы не касаться немецкого языка и немецкой системы управления.

Если бы наша мания величия внимательно заглянула в исторические книги, она быстро потеряла бы 90% своей самоуверенности. Суммируя оба периода независимости, мы вошли только в четвертое десятилетие, что для истории политики – младенческий возраст. По сравнению с Италией, которая, начиная с основания Рима, находится в конце своего третьего тысячелетия. Или по сравнению с Россией, которая, если брать с момента принятия христианства Киевской Русью в 988 г., находится в начале своего второго тысячелетия.

Посмотрим в зеркало. Мы, латыши, администрацией и управлением сами никогда не занимались, за нас это делали немцы, которые нас колонизировали, шведы, поляки и русские. Нам не хватает нужного политического опыта, социальной зрелости и коллективного образа мышления.

Слишком много отрицательных эмоций, что в политике – очень плохая компания. Что мешает нам быть толерантными, создать атмосферу терпимости и благоприятную обстановку для интеграции русских? Что мешает нам быть цивилизованными? Наша склочность, наши предрассудки, наш коллективный комплекс неполноценности или коллективная мания величия? Интегрируя русских, мы отнюдь не станем хуже как латыши.

Сегрегация – это вчерашний день политики. Ее сегодняшний день – диалог. Поговорим с русскими. С нашими русскими. Нам многое надо обсудить. Поговорим честно. Выложим карты на стол. Они – больше латыши, чем мы думаем. И латыши они на всех остальных европейских языках, в которых анахронически-феодального понятия «национальность» никогда не существовало. Их интеграция – это наш долг. Если мы находимся у власти. Политически. И положение обязывает. Noblesse oblige.