Балтийский Курс

К вопросу о будущем европейской одежды

Вильямс Лакин, гендиректор EURATEX по исследованию швейной и текстильной промышленности в Европе

О новейших тенденциях в торговле изделиями одежды и текстиля в Европе шла речь в докладе одного из участников осенней международной конференции в Вильнюсе Перспективы развития промышленности одежды и текстиля. БК предлагает сокращенную версию выступления.

Фото: A.F.I.
Сегодня мы говорим о либерализации, глобализации и о мировых окраинах. Такое впечатление может произвести недавний отчет Европейского союза. ЕС фактически не имеет никаких нетарифных барьеров, кроме как в области non-textile и одежды, которая связана с безопасностью и здоровьем потребителя. К 2005 году ЕС будет иметь самые низкие тарифы в мире; ЕС сможет предложить 50 менее развитым странам свободный таможенный и пошлинный доступ к европейскому рынку с помощью EBA (Everything But Arms). Что касается текстиля и одежды, то 50% импорта ЕС были беспошлинными и 75% не облагались квотами до 2000 года. Свободная торговля существует между ЕС и странами EFTA (Европейская ассоциация свободной торговли); ЕС и странами-кандидатами, ЕС и множеством стран Средиземноморья, такими как Марокко, Тунис, Египет, Израиль и т. д. Оставшиеся квоты будут постепенно сокращены к 2005 году. Какой замечательный пример свободной торговли для всего мира! Но даже ЕС -- лидер свободной торговли -- сохраняет сильную поддержку своего сельского хозяйства, и кажется, что ЕС готов идти на уступки в других областях для того, чтобы придерживаться такой защиты столько, сколько возможно.

США давно утверждают, что это образец свободной торговли; и даже при текущем огромном ежегодном торговом дефиците, когда великая нация все еще применяет высокие тарифы на определенный импорт текстиля и одежды и не смущается применять меры, когда по политическим или иным причинам полагает, что часть ее промышленности находится под угрозой. Недавние примеры: меры, касающиеся стали, и субсидии сельскому хозяйству. Очевидно, эти вопросы омрачили солнечное небо Женевы и подтолкнули к скороспелому решению по стали. Сталкивается ли мировая экономика с новой Великой депрессией, или фондовые рынки как отражение наших дней пользуются и злоупотребляют средствами, имеющимися в их распоряжении для воздействия на другие здоровые хозяйства, серьезно базируясь на фискальной и экономической политике?

В попытке говорить сегодня, через год после 11 сентября, я должен быть несколько осторожен, а мои комментарии -- вклад в продолжающиеся дебаты о будущем нашей промышленности. Тем не менее, это довольно оптимистичный вклад. И он основан на фактах. Давайте возьмем за основу 2000 год и приведем несколько фактов и цифр из данных внешней торговли ЕС.

Импорт

Импорт из всех источников в ЕС составил 68 млрд. евро.

Из этого объема налогами и квотами ЕС не облагалось 50%.
Еще 25% -- квоты ЕС, во многих случаях с уменьшенными налогами по обобщенной системе льгот.
40% из общего количества было тем, что я называю «дружественным» импортом в том смысле, что товары прибыли из стран двух видов: с одной стороны -- будущих членов ЕС, с другой -- стран Средиземноморья, с которыми мы стремимся создать великую Паневропейскую средиземноморскую зону свободной торговли.

Напрашивается вывод, основанный на этих цифрах. В 2000 году только 25% нашего импорта фактически облагалось квотами, по сравнению с 75%, которые квотами не облагались. Экспертиза средних размеров этих квот в 2000 году показала, что они составили не более 64% их значений или менее двух третей. Вывод: квоты составляют только около двух третей от 25% или 15% нашего импорта, представляя примерно от 10 до 12 млрд. евро. Эти 10-12 млрд. евро составляют лишь от 5 до 6% всего товарооборота текстиля и одежды в ЕС. Вопрос: на сколько эта цифра возрастет после окончания 2004 года и как это отразится на цепи закрытий предприятий и увольнений. Это может быть далеко от того, что предсказывают некоторые пессимисты.

Экспорт

Следующий пункт, который мы должны рассмотреть, -- экспорт. Динамизм текстильной промышленности и одежды, существующий в ЕС. Еще несколько фактов и цифр:

Общий импорт в ЕС в 2001 году вырос на 4%.
Общий экспорт из ЕС вырос на 6,4%.
Общий дефицит более или менее стабилизировался, составив менее 30 млрд. евро, рост по сравнению с 2000 годом около 1%.
Экспорт одежды в Китай вырос на 35%, и полный экспорт текстиля и одежды для начинающего открываться рынка, достиг 400 млн. евро.

Всякий раз, когда другой стране хватает смелости открыть рынок для иностранной конкуренции, промышленность ЕС способна использовать это, руководствуясь реальным ростом экспорта в течение двух-трех лет.

Бразилия и Южная Корея -- до азиатского кризиса -- хорошие примеры. И действительно, рынки открываются, имеют ли они соглашения о свободной торговле с такими странами как страны Южной Африки, Чили и Мексика, или через членство в ВТО, как Тайвань и Китай. Сейчас пошлины последних стран близки к уровню ЕС. Мы продолжаем управлять излишком торгового баланса, который в 2001 году превысил 8 млрд. евро, со всеми странами и с каждым развитым в области текстиля и одежды государством.

Кроме того, в 2001 году наш общий торговый баланс по текстилю составил более 5 млрд. евро. В этих случаях важно обратить внимание на то, что результатом на развивающихся рынках является не только местная конкуренция, но и конкуренция со стороны развивающихся стран, которые также экспортируют в эти страны.

Последствия 11 сентября

Основываясь на этих пунктах, я считаю неправильным предвидеть безоблачное расширение Европейского союза. Вопрос состоит в том, в какой степени события 11 сентября повлияли на ситуацию. Здесь мы должны рассмотреть несколько пунктов в хронологическом порядке: сделка с Пакистаном, Министерская конференция ВТО в ноябре 2001 года, соглашение о свободной торговле с Чили, переговоры с Бразилией..

Давайте сначала рассмотрим сделку с Пакистаном. Допустим, что это было сделано для привлечения Пакистана в антитеррористический альянс. Это нанесло некоторый ущерб условиям по увеличению квот, но в большей степени -- условиям беспошлинного доступа, основанного на режиме по наркотикам ЕС.

Я полагаю, что в этом отношении промышленность была обманута; в условиях уступок для открытия пакистанского рынка ничего не было достигнуто, кроме как обязательства пакистанского правительства не вводить нетарифные барьеры, которых они не имели в любом случае. Косметическое сокращение пошлин также было запланировано и объявлено Мировому банку и МВФ, и таким образом стало свершившимся фактом прежде, чем сделка состоялась. Как таковых никаких переговоров не было, но в политике появился прецедент. Результатом стал основательный рост пакистанского экспорта в ЕС.

Что же тогда с ВТО? Министры, встретившиеся в ноябре 2001 года, договорились о следующем:

«Мы согласны на переговоры, которые должны стремиться к снижению или соответственно ликвидации пошлин, включая снижение и ликвидацию тарифных максимумов, высоких тарифов и расширение тарифов, а также нетарифных барьеров, в особенности на экспортные товары, интересующие развивающиеся страны. Охват товаров должен быть всесторонним и без исключений. Переговоры должны учитывать особенные потребности и интересы участников развивающихся стран, включая менее чем полную взаимность обязательств... Естественно, результат встречи министров не будет известен до тех пор, пока не придет конец системе квот. Это потребует концентрации усилий во всех областях, обеспечивая достижение цели из наиболее возможных результатов, особенно в свете фразы «менее чем полная взаимность...».

Тогда же было подписано свободное торговое соглашение между ЕС и Чили. Это пример для подражания в будущем, так как оно обеспечивает симметричное сокращение и снятие всех тарифов и нетарифных барьеров между этими двумя сторонами, вместе с сохранением льготных правил ЕС. Это тип сбалансированной сделки, который предлагает значительные преимущества для нас в будущем: Чили не были подчинены текстильным квотам, и мы в ЕС наслаждаемся общим положительным платежным балансом Чили размером более 100 млн. евро. Это действительно превосходная платформа. И это модель, которой нужно придерживаться в будущих соглашениях. Фактически это договоренность, которую мы пытаемся спроектировать на двустороннее соглашение по текстилю с Бразилией, цель которой, по крайней мере с нашей точки зрения, избавление от ряда бразильских нетарифных барьеров и получение обязательств на текущие пошлины.

Взгляд на литовский рынок

Все это приводит меня к финалу и к логически важному вопросу о Литве: куда это вас приведет? Будет очевидно, что нет никакого простого ответа на такой сложный вопрос. Каждая компания имеет собственную стратегию, имеет ее собственный определенный тип продукции. В большей или меньшей степени ее право: заниматься маркетингом собственной продукции или стать зависимым филиалом, принадлежащим группе вне страны. Любая компания может иметь свой индивидуальный путь.

Я думаю, было бы неправильно начинать разговор о рыночных тенденциях. Не имею никакой возможности попытаться их определить. Что мы должны делать, так это смотреть на существующую торговую ситуацию и на основании этого пробовать делать некоторые первые выводы. Факторы, которые я приведу, относятся к торговле ЕС в 2001 году.

Один из факторов, который мы должны использовать, -- Литва очень зависит от экспорта на рынке Европейского союза. Цифры показывают, что в 2001 году не менее 82% литовского экспорта были направлены в ЕС. Мы можем использовать широкий рынок ЕС с импортом более чем 70 млрд. евро как хорошую точку отсчета.