Аналитика, Кризис, Круглый стол, Латвия, Образование и наука, Прямая речь, Финансы, Форум, Экономическая история

Ольга Павук.

Статья подготовлена для  Круглого стола на тему: «Менеджмент в условиях кризиса», который проводится 20 мая 2009 года Балтийской международной академией, интернет-журналом baltic-course.com и Конфедерацией работодателей Латвии.

С точки зрения развития банковской отрасли

С точки зрения развития финансовой системы в Латвии можно выделить три этапа становления банковской отрасли, каждый из которых связан с эксплуатацией преимущественно какого-то одного финансового инструмента.

Первый этап — грюндерский, продолжавшийся до середины 90-х, характеризуется валообразным ростом банковской отрасли и зарабатыванием денег на дивидендах и депозитах. Проценты в обоих случаях были баснословно высокими, доходя, а то и превышая 100% годовых. Закончился этот период крахом Banka Baltija в 1995 году и рядом других финансовых учреждений.

Второй этап характеризуется  повышенным интересом абсолютного большинства латвийских банков к игре на рынке российских госбумаг. Занятию настолько прибыльному, что коммерческие банки окунулись в него с головой, забыв о своем главном преднозначении как кредитных учреждений. Если к 1994 году наметился рост выдачи кредитов в латвийских банках, то уже в 1995—1998 гг. опять пошло снижение. И понятно, несравненно проще было размещать средства своих клиентов на безразмерном российском долговом рынке, где доходы от операций с госбумагами порой опять-таки превышали 100% (и мало кто думал о рисках при такой доходности, ведь это были госбумаги!).

Закончилось это опять же печально, после августовского дефолта в России в 1998 году ряд банков банкротировал, другие понесли серьезные убытки. Более других пострадал старейший в Латвии Рижский коммерческий банк, после санации перешедший в руки иностранного инвестора. Это был второй финансовый кризис в Латвии, принесший банковской отрасли  многомиллионные убытки. Мы здесь сознательно не говорим об азиатском финансовом кризисе 1997 года, который для Латвии прошел незамеченым.

Третий этап связан с развитием кредитования в Латвии. Единственный инструмент латвийской банковской отрасли, которого практически не коснулся банковский кризис-98 — кредиты. Еще работая с российскими госбумагами, некоторые банки стали больше уделять внимания кредитованию, прежде всего местного бизнеса. После августа-1998 для многих банков это стало основным занятием. Но особой популярностью стало пользоваться ипотечное кредитование. При этом в общем объеме выданных кредитов уменьшалась доля краткосрочных займов и росли долгосрочные. Кредиты стали выдаваться на 10,20,30 и даже 40 лет. Этот этап растянулся на 10 лет. Ставки по кредитам падали, а сами кредиты становились все доступнее. Для привлечения кредитных ресурсов банки использовали внешние синдицированные займы. В результате, очередной крах крупнейшего банка с местным капиталом Parex banka, взявшего в долг в европейских банках самые крупные синдицированные кредиты и не сумевшего во время рассчитаться по долгам. Латвийское государство, опасаясь сиэнергетического эффекта, национализировало Parex banka. 

По времени крах Parex совпал с началом глубокого экономического кризиса в стране, развивавшегося на фоне мирового кризиса.

В целом же 2000-е гг. стали звездными для банковской отрасли, на 70% состоящей из иностранного капитала. К примеру, в 2007 году прибыль 25 коммерческих банков Латвии увеличилась за год на 73%, составив 371, 3 млн. латов. Уже в 2008 году прибыль банков сократилась на 76%, составив, тем не менее, 89,4 млн. латов.

С точки зрения структуры экономики

Если посмотреть на развитие латвийской экономики с точки зрения структуры ВВП, то здесь тоже можно выделить несколько закономерностей, в конце концов, усиливших кризис.

В 90-годы, после ликвидации большинства крупных предприятий, первые роли стали играть деревообработка и легкая промышленность. Обе отрасли были ориентированы на экспорт, что  в целом для экономики было хорошо. Древесина в условиях неконтролируемой вырубки лесов в течение более 10 лет составляла значительную часть в валовом продукте страны (заметим, что в советское время промышленной вырубки леса в Латвии не было). До 90% лесной продукции вывозилось за рубеж. В отрасли было занято около 60 тысяч человек. Сюда с удовольствием шли иностранные инвесторы в расчете на более низкие затраты. С годами качественной древесины становилось все меньше, себестоимость ее стала расти, и эта отрасль сбавила обороты и ушла с первых позиций в структуре ВВП и латвийского экспорта, с тем, чтобы никогда уже не занимать такую завидную роль в народном хозяйстве Латвии.

Аналогичная ситуация наблюдалась  в легкой промышленности. Оставшиеся после распада Союза хорошо оборудованные швейные и текстильные предприятия (в СССР успели провести к концу 80-х гг. техническое переоснащение предприятий легкой промышленности в Северо-Западном регионе) и дешевая рабочая сила вызвали в начале 90-х интерес со стороны европейских заказчиков. Это вылилось поначалу в обеспечение имеющихся и вновь созданных производств заказами, почти целиком уходивших за рубеж. Экспорт текстиля на большинстве предприятий доходил до 100%. В 1999 году на 300 предприятиях отрасли работало 20 тыс. человек. Швейная и текстильная отрасль, как и деревообоработка, многие годы стояла в первых рядах в структуре ВВП Латвии. Рост заработной платы приостановил победный ход легкой промышленности, заказы стали перемещаться на восток, в Россию, Беларусь, и далее  в Китай.

Весомый вклад в экономику Латвии в 90-е гг. вносил нефтетранзит, бурно развиваясь вплоть до 1997 года, когда доходы от транзитных перевозок доходили до 40% всего экспорта.  Пик по грузообороту нефти и нефтепродуктов через Вентспилсский порт пришелся на  1996 год (28,98 млн. тонн), в 2008 году через порт перевалено 17,86 млн. тонн.  Недальновидная политика латвийских властей, недопустивших к приватизации Ventspils nafta российских поставщиков нефти привела к опустошению нефтяной трубы, работавшей бес перебоев с начала 60-х гг. Грузооборот сырой нефти в порту Вентспилс в 1998 году составлял 14,6 млн. тонн, а в 2008 году — лишь 1,5 млн. тонн. Сырая нефть ушла во вновь построенный порт Приморск (Ленинградская область). С тех пор возможности нефтяного транзита используются в Латвии не в полную силу. Равно как и других транзитных грузов, к примеру, калийной соли, перевалка которой ушла в Клайпеду.

В  2000-х гг. акценты в структуре ВВП сместились в сторону торговли, по данным Госкомстата, в 2008 году первое место, 15,6% в структуре ВВП, и строительства и производства (по 9,2%). Доля транспорта и связи в структуре ВВП составляла 10,1%, второе место после торговли. Деревообработка и текстиль растворились в разделе производство. Именно на рынок недвижимости и строительство стали уходить  капиталы бизнесменов, заработавших свои деньги на деревообработке и нефтяном транзите. К ним присоединялись иностранные инвесторы, которых привлекала возможность заработать на быстро растущем рынке. Из названных лидеров латвийской экономики только транспорту в условиях кризиса удалось удержаться на плаву. По итогам 2008 года падение на предприятиях транспорта и связи составило всего 2%, в отличие от торговли (- 17%), производства (- 11,5%), строительства (- 11%) и финансов (- 18%). Кстати, транспортная отрасль и в 2009 году не показывает катастрофического падения, так, грузооборот всех латвийских портов за четыре первых месяца сократился всего на 0,9%.

Необходимо также отметить годы малой и большой приватизации, доступ к которой получали, прежде всего, лица, близкие к власти. Типичный пример: приватизация пищевой промышленности, проходившая под неустанным надзором дважды премьера Андриса Шкеле, сосредоточившего в 90-х гг. в своих руках до 80% латвийских предприятий по переработке молока, мяса, муки и кондитерских фабрик. Однако эта отрасль так и не стала флагманом латвийской экономики, не выдержав конкуренции с соседней Литвой и Польшей, продукция которых оказалась дешевле, чем латвийская.   

Разговоры о приоритетах латвийской экономики, которые велись в былые годы, прекратились. Разве что  в бумажных стратегиях Минэкономики (где работало 230 сотрудников) стали появляться модные слова — инновации, инфотехнологии. Реально никаких серьезных шагов со стороны органов управления экономикой в этих направлениях сделано не было.

Неудивительно, что  в условиях кризиса правительство, и в его лице Минэкономики, откладывает введение мер по стабилизации экономической ситуации. Тому подтверждение —  нежелание министра Артиса Кампарса  отвечать на вопросы БК об участии вверенного ему министерства в спасении народного хозяйства Латвии. Вопросы были отправлены г-ну министру еще 2 апреля, но по разным причинам интервью откладывалось. Создается впечатление, что у министра просто нет ответов. В связи с этим БК решил предать гласности вопросы министру экономики Латвии А. Кампарсу.

1. Г-н Кампарс, предполагается ли средства международной помощи направлять на поддержку народного хозяйства Латвии?
2. Если да, то когда планируется начать распределение этих средств?
3. Какие отрасли Вы считаете приоритетными при оказании финансовой помощи? Какие критерии будут при этом учитываться?
4. Каким образом будет осуществляться контроль за использованием этих средств?
5. Могут ли средства финансовой помощи использоваться в проектах софинансирования еврофондов (вместо государственных)?
6. Какие еще меры предполагает принять министерство по стабилизации экономики и пополнению госбюджета?
7. Какова роль министерства экономики в выводе страны из кризиса?
8. Сколько времени, по вашему мнению, понадобится для преодоления кризиса Латвии?

С моральной точки зрения

О том, что в правительственных кругах Латвии понятия мораль и нравственность отсутствуют напрочь, свидетельствуют многочисленные примеры в СМИ о необычайно высоких доходах чиновников, в 30, 40, 50 раз превышающих среднюю зарплату по стране, о премиях и бонусах, выплачивающихся во время кризиса.

Руководитель Госконтроля Ингуна Судраба заявила Латвийскому радио 18 мая о том, что что нецелесообразная трата государственных средств исчисляется миллионами, в конце 2008 года продолжалась выплата премий и авансов по заключенным на 2010 год договорам. В Генпрокуратуру поданы документы на 51 госучреждение, тратившее средства неэффективно и нецелесообразно.

«Это не проблема закона, это проблема человеческого мышления», — говорит И. Судраба, комментируя тот факт, что режим экономии был объявлен в конце 2008 года, однако на тратах госучреждений это не сказалось. Она с сожалением отметила, что латвийские чиновники просто не осознают, что преступают закон. В качестве решения этой проблемы Госконтроль предлагает начать судебный процесс, на котором ответственное лицо получило бы за нецелесообразную трату средств реальное наказание.