Очерки по новейшей истории Латвии, Хорошо для дела

До 1917 г. основная часть многоэтажных домов в Риге принадлежала домовладельцам, представлявшим немецкую и русскую диаспоры. Латыши чаще строили небольшие деревянные дома в рижских предместьях. С 1903 по 1913 г.г. доходные дома в центре города в основном были застроены русскими купцами. В год строилось до 400 многоэтажных домов.

 

Канули в лету сведения о том, что случилось с этой недвижимостью после рокового 1917 г. В 1919 году, в недолгие месяцы существования советской власти (январь--май), декретом П. Стучки вся частная собственность — фабрики, заводы, средства производства (включая средний бизнес), земля и недвижимость — были переданы в руки независимой Советской Латвии.

 

Затем в начале 20-х годов, когда было образовано буржуазное государство, специальным законом Латвийской Республики был отменен советский декрет — поместья с землей более 100 гектаров были национализированы государством и переданы в Государственный земельный фонд. Эти земли продавались за наличные деньги (в т.ч. в рассрочку) либо отдавались бесплатно отличившимся в борьбе за независимость латышам. Что касается городских домовладений, сведений об их национализации обнаружить не удалось. Очевидно, дома были возвращены их владельцам. 

Частичная смена домовладельцев произошла при эвакуации на Восток русской промышленности в начале Первой мировой войны. Вторая волна пришлась уже на 20--годы, когда в числе домовладельцев появилось много еврейских фамилий. Старожилы помнят, что, к примеру, ул. Марияс-Чака с прилегающими к ней улицами, считалась еврейским районом. Престижные кварталы, где сегодня расположены российское, британское и др. посольства принадлежали по большей части немцам. Латгальское предместье (начиная с кварталов, расположенных за центральным рынком) — это район обитания русских домовладельцев.

Около 80 % домовладений в 1930-1940-е годы были заложены в Латвийском ипотечном банке (Latvijas Hipoteku banka), Государственном земельном банке (Valsts zemes banka) и Рижском ипотечном обществе (Rīgas Hipoteku biedrība), о чём имелись соответствующие записи в Земельной книге, а также отметки о залоге в документах купли-продажи. Под эти залоги банки выпустили государственные ценные бумаги — закладные листы («ķīlu zīmes»). Эти ценные бумаги продавались, и вырученные деньги снова использовались для выдачи кредитов под залог недвижимости, что стало самым распространённым видом государственного займа того времени – 96 % выданных займов в Государственном Земельном банке не 1 января 1940 года.

 

По данным официальной статистики в ноябре 1940 года, после того как Латвия вошла в состав СССР, очередным декретом о национализации крупных домов (от 10.10.40 г.) только в Риге было национализировано 4 411 домов.

 

Еще через 51 год — в январе 1992 года, вступили в силу законы о денационализации и о возвращении домовладений законным собственникам (приняты 30.10.91 г.), отобранных в сороковые годы.

 

Опять-таки по данным вездесущей статистики, до 1 января 1997 года было рассмотрено 6 492 заявления, из которых 67 % претендентов получили назад принадлежащую им собственность — 3 942 дома (в том числе 3 610 жилых.

 

В первые 10 лет работы комиссии по денационализации получили 22 153 заявления от бывших домовладельцев и их наследников. В 60 % случаев имущество вернули (12795 владельцам), в 10 % были выплачены компенсации специально выпущенными компенсационными сертификатами или предоставлена равноценная недвижимость, в 30 % в требованиях бывших владельцев было отказано. Надо сказать, что деятельность комиссий по денационализации изобиловала злоупотреблениями: требования к документам предъявлялись весьма лояльные, принимались даже устные свидетельские показания, а при отсутствии наследников первой ступени права на имущество могли предъявить даже дальние родственники..

 

Считается, что таким образом была восстановлена социальная справедливость.

А вот автор статьи, вместе с вице-президентом Hipoteku un zemes banka Яном Яновсом (в самом начале 90-х директор Института экономики ЛАН) и многими другими, сведущими в этом вопросе людьми, ставили еще тогда под сомнение справедливость завершающегося акта возврата собственности домовладельцам как раз из-за того, что по оценкам экспертов, около 80% домовладений в 30-е и в начале 40-х годов были заложены (см. выше). Под эти залоги были выпущены государственные ценные бумаги  — закладные листы ("kilu zimes"). Деньги, полученные от их продажи, использовались для выдачи ипотечных кредитов под залог тех самых домов. Это был самый распространенный вид государственного займа того времени. Так, к примеру, только  в Valsts zemes banka на 01.01.40. 96% всех госзаймов составляли займы под залог недвижимости. В обращении тогда находилось "kilu zimes" на сумму 332,1 млн. латов, большая часть из которых была эмитирована двумя вышеназванными банками - Latvijas Hipoteku banka и Valsts zemes banka).

Тогдашний президент Hipoteku un zemes banka академик Арнис Калныньш (министр экономических реформ в 1991-1993 гг.) говорил в одном из своих докладов: "Архивные документы (1925-1940 гг.) Государственного земельного банка и Латвийского ипотечного банка — это своего рода памятник той взвешенной политики правительства и целеустремленной экономической деятельности банков, позволившей нашему народу в критический момент истории в трудовом порыве объединиться и восстановить войной разрушенное народное хозяйство собственными силами и средствами".

 

Бесспорно, закладные листы —  очень хороший кредитный инструмент.  Однако, нас сегодня интересуют вопросы заложенной перед войной собственности. И не только в связи со сменой власти в 1940 г., но и в предыдущие годы. Какая-то часть невозвратов пришлась на немецких репатриантов, покинувших Латвию в годы Второй мировой войны (в 1939 г. выехало 42 тыс. немцев, в 1941 — еще 10 тыс.).  Немецкие власти, кстати, отменили советский закон о национализации, принадлежащей им собственности, которая позднее перешла в руки Советской Латвии и возврату более не подлежит.

 

Сложнее с остальными домовладельцами, по разным причинам просрочившими возврат денег. И с банками, которые в свою очередь не смогли выполнить свои обязательства перед владельцами закладных листов. Сложилась парадоксальная ситуация, при которой сегодня очень трудно разобраться, кто в какой момент потерял право собственности на свои дома, а кто приобрел это право. Тех банков либо их правопреемников просто не существует. Тем не менее, в старых банковских документах отображены все эти залоговые хитросплетения. Документы хранятся в архивах. Поговаривают, что часть этих архивов была вывезена в Германию и Россию. Другая часть хранится в Государственном архиве ЛР, до которого добраться непросто.

 

Тем временем жильцы "доходных домов" проводили время в судах, пытаясь выйти из-под опеки такого рода собственников, которым трудно доказать свои права. Такая участь была уготована к примеру, жильцам четырехэтажного дома на Элизабетес, 7, где в середине 90-х шли споры между претендентами на наследство. Или другой пример: афера в Курземском районе, когда 300 домов были переданы бывшим владельцам-репатриантам, потерявшим свои права.

 

Во вновь образовавшемся в 1993 году Hipoteku un zemes banka (президентом банка стал Dr. Инесис Фейферис – коллега Калниньша, Яновса и автора очерка по Институту экономики) обсуждался вопрос о правопреемственности по отношению к банкам с аналогичными названиями, работавшими до 1940-го года. Очень заманчивым показалось поначалу приобретение прав на заложенное имущество. Однако дальше разговоров дело не пошло. Слишком сложными, по мнению руководства банка, оказались ипотечные дела прошлых лет.

В законах Латвийской республики о денационализации домовладений нет даже упоминания о заложенных во времена Первой Республики домах. Законодатели, очевидно, решили обойти эти "закавыки". В связи с чем, и появились лица, которые, получив тогда кредит под залог своего дома и не вернув его в срок, то есть, практически потеряв права на собственность, получили "подарок" от государства. К примеру, владелец роскошного особняка на Валдемара, 7 (на перекрестке с улицей Калпака) заложил свой дом весной 1940 года, получив тогда кредит в размере 300-400 тысяч латов, успев после денационализации продать дом банку, далее перешедшему во владение одному из западных инвестиционных фондов (подробности в следующей главе наших очерков). После денационализации на доме долго висело объявление о его продаже. Почему бы не получить деньги дважды? И совершенно "законным" путем.

 

Напоследок заметим, что вопросы реструктуризации (возврата собственности) вообще решать с точки зрения социальной справедливости практически невозможно. Каждая новая власть совершает "благодеяния"исходя из своих представлений о справедливости. В нашем случае — отдает дома зачастую сомнительным владельцам. И лишает возможности приватизировать свои квартиры жильцам этих самых домов.

При этом в большей или меньшей степени пострадали интересы людей, не являвшихся сторонами спора, — например, при возвращении недвижимого имущества бывшим владельцам в Латвии потеряли права на жилье около 220 тысяч человек – около 10% жителей Латвии, проживавших в денационализированных домах. Это затронуло жителей Риги, Юрмалы и Цесиса. В столице Латвии в результате денационализации лишился права на свое жилье каждый пятый.

Они не только были лишены права на приватизацию жилья, но и подверглись риску выселения без предоставления другого жилого помещения. Переходный период, когда этого нельзя было сделать без решения суда, был установлен законом «О найме жилых помещений» сначала на 7 лет, затем продлевался до декабря 2006 года. Однако суды не отказывали домовладельцам в реализации их требований: до апреля 2009 года таким образом лишились крова 38 313 семей, или 115 тысяч жителей латвийских городов.

 

Так неправильнее было бы начать новую, справедливую жизнь с нуля? Вопрос риторический…