Другие новости Балтии

Освежить, заново поставить неоднократно уже ставленную и экранизированную пьесу — дело для смелых. Особенно в наше время. Особенно в молодежном театре.

Американский драматург и сценарист Ричард Нэш неплохо известен в русском пространстве: о «Порги и Бесс» наверняка слышали многие. Пьеса Нэша «Продавец дождя» (The Rainmaker), написанная в начале 50–х и переведенная на 40 языков, неоднократно ставилась не только в США, но и в разных театрах бывшего СССР — в Москве, Ленинграде, Кишиневе, Вильнюсе, Перми… Правда, тогда это была история о тяжкой жизни американских фермеров, изнывающих под гнетом капитала, усугубленного засухой.

При менее ангажированном и непредвзятом рассмотрении пьеса оказалась совсем о другом. К тому же обнаружились еще и неожиданные параллели между американской послевоенной глубинкой и современной Латвией, которая и без войны потеряла четверть населения и выглядит соответствующе. В результате спектакль, поставленный по новому переводу пьесы Нэша на сцене молодежного театра «Общество свободных актеров» (ОСА), оказался неприлично созвучным нашему времени — тому, что происходит с нами здесь и сейчас.

Маленький городок. Единственная в фермерской семье дочь никак не может выйти замуж. Если бы дела шли получше, возможно, Лиззи (арт. Э. Феофанова) и подвернулся бы шанс, но… Бизнес не идет — телята мрут, в округе великая сушь. Засуха на растрескавшейся почве, засуха в душах, настроение безнадежности везде и во всем.

Знакомо, не так ли? Кого из нас хоть раз не посещал такой настрой? Работаешь, работаешь, как вол, и тут на тебе — и дела не идут, и дети не радуют, и родственники в тягость, да и вообще все оно как–то криво и косо…

Мы, погрязшие в своем мелком заработке, в старании удержаться на ногах и сохранить при этом «товарный вид» — мол, все идет неплохо, — сами иссушаем себя. Изнутри. Мы не верим никому и ни во что, ни на кого уже не надеемся, а о сказке, о вере в чудо вообще давным–давно забыли. Нам остались сухой учет и стаи цифр на бумажках счетов в почтовых ящиках.

Именно таким стал старший сын главы семейства мистера Карри — Ной (арт. Г. Беликов). Он по–своему любит семью, близких, но его кредо — прагматичная истина и жесткий реализм, граничащий с бездушием. Он пытается раскрыть глаза отцу на то, что Лиззи — некрасивая, неженственная и никогда не выйдет замуж… Этот молодой человек по внутренней своей сути — иссохший душой старик.

Младший сын Карри, Джимми (арт. В. Шавловский), — полная противоположность Ною. Он еще подросток и не успел уподобиться старшему брату. Не набивший мозолей на душе, Джимми хочет верить в чудо, но и у него есть своя «великая сушь» — он безоговорочно слушается Ноя, который воспитывает в семье поголовно всех, включая и отца.

Глава семейства мистер Карри (арт. И. Куликов) — человек странный. Трудно разгадать сразу, чего же он действительно хочет, — слишком легко он принимает идиотскую игру авантюриста, неожиданно появившегося в их городке, и только к концу спектакля начинаешь понимать мудрость его решения.

Опять же знакомая нам всем ситуация: звонок в дверь. Вы открываете, и на пороге стоит обаятельный молодой человек в наряде городского сумасшедшего, предлагающий вам… ну, скажем, заговор на успех вашего дела всего за каких–нибудь пятьдесят латов (сто пять тех долларов по современному курсу приблизительно). Ваша реакция?

Совершенно верно, у меня такая же. Почему же мистер Карри принял предложение явного проходимца Билла Старбэка (арт. Р. Кузьмин), посулившего за означенную сумму пролить дождь над фермерскими угодьями? Он, мистер Карри, конечно, фермер, но не настолько. Увидел кандидата в женихи для Лиззи? Вряд ли. Вы же не отдадите дочь за проходимца…

Плут тем не менее обещает чудо, и Карри делает вид, что верит в него. Он инстинктом чувствует, что Старбэк сможет послужить дождем не для полей, но для иссохших душ и Ноя, и Лиззи, не верящей в себя и подавленного властным старшим братом Джимми, да и для других жителей городка.

Помощник шерифа Фил (арт. Ю. Лунык) — единственная подходящая кандидатура на роль жениха для Лиззи — упрятал себя в броню разочарования жизнью на манер моллюска, скрывшегося в ракушке от недружелюбного внешнего мира. Не так давно от него ушла жена, и Фил явно не хочет испытать горечь потери (и позор — городок–то маленький!) еще раз. Но в авантюру по вызову дождя оказывается втянутым и этот сухарь.

Расчет мистера Карри оправдался — «профессиональный придурок» и добрый жулик Старбэк оказался оголтелым романтиком. Повинуясь скорее чувству, чем разуму, скорее игре, чем расчету, он заставил Лиззи поверить в себя, расцвести девичьей красотой, юного Джимми — взбунтоваться против диктата и давления старшего брата, ну а Фила — выбраться из своей норы и взглянуть на Лиззи добрым, открытым взглядом.

Даже зануда Ной — то ли дождь пролился и на его душу, а может, и из соображений чисто практических — к концу действия принимает Старбэка. В конце концов, купить сестре счастье за сто пять долларов — весьма неплохая сделка.

Шериф (арт. Е. Ширяев) привносит в постановку привкус вестерна, что помогает нам перенестись, возможно, в несколько упрощенные, но все же Соединенные Штаты рубежа 40–х и 50–х годов.

Впрочем, спектакль–то, как выясняется, — про нас, здешних и сегодняшних. Про нас, которым просто необходимо напомнить банальную истину: мы счастливы ровно настолько, насколько верим в себя. Ведь если очень сильно хотеть чего–то, то оно обязательно так и выйдет.

Хочется отдельно остановиться и отметить искреннюю, яркую и чувственную игру молодых актеров театра. Они играют этот спектакль с удовольствием и вкусом, слаженно и темпераментно. Некоторая эклектика и анахронизмы в художественном решении спектакля с лихвой компенсируются режиссурой, актерскими работами и отличной музыкой. Поэтому есть все основания поздравить создателей спектакля с несомненной удачей.

А дождь на сцене все же пролился. И в прямом, и в переносном смысле. И если он кому–то хоть чуточку поможет разглядеть свое счастье, то засухе в наших душах уже не наступить никогда.